Девушка в зеркале - стр. 9

Блин, даже те вещи, до которых Саммер никогда не было никакого дела, она получает первой!

Напряженно всматриваюсь в стык поставленных углом зеркал. Девушка в зазеркалье напряженно смотрит на меня в ответ. На ней желтые трусики и лифчик Саммер, но это не Саммер. Левая щека у нее чуть полнее, левая скула чуть выше.

Девушка в зеркале – это я.

Был момент, когда Саммер считалась единственным ребенком. У Аннабет есть эдакая богемная жилка, и она категорически отказывалась во время беременности делать УЗИ, пусть даже отцу отчаянно хотелось узнать пол младенца. И живот у нее был не слишком-то большой. Ничто не указывало на то, что там двое.

В итоге выяснилось, что там девочка. Моя мать подхватила розового белобрысого младенца на руки и нарекла его именем, которое лелеяла всю свою жизнь: Саммер Роуз.

И вот тут-то они и просекли, что на подходе еще и я. Отец явно почувствовал, что его рухнувшие было надежды возрождаются вновь – что все-таки есть шанс получить сына. Аннабет же просто надеялась, что мы не окажемся одинаковыми близнецами.

Оба были сильно разочарованы. Мой отец, со свойственной ему железной логикой, предложил назвать нас Саммер и Роуз, но Аннабет не стала делить на двоих имя, которым уже одарила мою сестру.

Позже в тот день кто-то принес моей матери охапку ирисов, и что-то в этих ершистых, ничем не пахнущих цветах, видать, ее зацепило, поскольку именно так меня родители и назвали. Аннабет всегда рассказывала эту историю, словно та была наполнена неким глубоким смыслом, но мне никак не избавиться от мысли, что она просто тупо оглядела больничную палату и назвала меня в честь первой же вещи, которая попалась ей на глаза, – просто потому, что всегда хотела, чтобы Саммер была Летней Розой[4].

С саквояжем в руке спешу из спальни Саммер и Адама вниз по ажурной просвечивающей лестнице, ступеньки которой словно висят прямо в воздухе. Я уже подрядила своего дядю Колтона подбросить меня в аэропорт, поскольку в последнее время у Аннабет совсем швах со зрением. Не разрешаю ей поехать со мной. После звонка Саммер я ухитрилась наскоро состряпать собственную полуправду, так что теперь мама в полной уверенности, что причина моего появления в Австралии – это необходимость срочно вылететь в Таиланд и помочь с «Вирсавией». Но она все равно буквально засыпала меня вопросами про Ноя.

В компании дяди Колтона проще, хотя с возрастом его схожесть с отцом буквально вызывает оторопь. Когда я спускаюсь вниз, Колтон уже стоит бок о бок с моей матерью в просторной белой гостиной, где все залито солнцем из световых окон в крыше – очередная затея Адама. Оба разглядывают огромное фото новорожденного Тарквина на стене, где он куда больше натуральной величины. Тарквин на снимке тщедушный и заморенный, с дыхательными трубками в носу, и держит его не умирающая мать, а юная акушерка.