Девушка с зелеными глазами - стр. 12
В этот момент он приподнял свою шляпу и исчез. На месте шляпы стояла недопитая бутылка виски «Jim Beаm» с черной этикеткой.
Глава 4. До того. Первая любовь
Что мне еще запомнилось из уничтоженного дневника – это записи об арестах друзей моих родителей в 1937 – 1938 годах, о начале войны в 1941 и о горе, которое пришло в нашу семью впервые же месяцы войны. Моего дядьку Георгия убили через несколько дней после прибытия на фронт и похоронили в братской могиле. В похоронке было написано: «Погиб при выполнении боевого задания». И только много лет спустя я встретил человека, который служил вместе с Георгием и рассказал мне о том, как на самом деле погиб мой дядька. И тот и другой были шоферами. Одному повезло – другому нет. На понтонном мосту во время переправы у Георгия заглохла машина. Немецкая разведка уже обнаружила этот понтонный мост. Начался обстрел моста артиллерийскими снарядами. Вот-вот могли прилететь вражеские самолеты. Майор, руководивший переправой, отдал приказ – сбросить машину в воду. Георгий сидел за рулем и подруливал к краю понтона. Как только колеса машины оказались в нужном месте, десяток солдат уперлись и столкнули её с моста. До последней минуты Георгий пытался завести двигатель. И он заработал. Правда, это случилось уже в момент полета машины. Водитель выскочить не успел. По рассказам сестер, он был очень красивым и интересным молодым человеком. Но смерть во время войны вообще не смотрит на молодость и красоту. Да и в мирное время она частенько забирает именно молодых и очень любимых.
В те годы к нашей семье горе прибило беженку из Польши. Это была молодая и, по моим мальчишеским представлениям, очень красивая женщина. Наверно, она была из богатой семьи, поскольку ничего не понимала в хозяйственных делах и ничего не умела делать своими руками. Перенесенные невзгоды подорвали ее здоровье. Первое время она подолгу лежала в постели и плакала. Мне навсегда запомнилось её бледное лицо с прекрасными зелеными глазами, в которых иногда вспыхивали золотые искорки. Мама ухаживала за ней, как за собственным ребенком, поила её парным молоком и кормила свежими куриными яйцами. Когда она засыпала, я садился на стул, стоящий около её кровати и подолгу смотрел, а иногда, очень осторожно, трогал её руку и прикасался к раскинутым на подушке косам. Однажды она открыла глаза и улыбнулась.
Потихоньку Ирина начала поправляться, выходить из дома и однажды встретила своих соотечественников и уехала от нас, неизвестно куда. Я любил её первой детской любовью и дал себе клятву через несколько лет найти Ирину и жениться на ней. «Мечты, мечты, где ваша сладость?».