Девушка с тату пониже спины - стр. 31

Теперь про мальчиков [23]. Мне нравятся несколько мальчиков, но двое, на которых я больше всего обращаю внимание, это Кевин Уильямс и Джошуа Уолш. Кевин застенчивый, смешной и клевый. У него растрепанные каштановые волосы, и он выше метра восьмидесяти. Глаза у него роскошные, голубые, кошачьи и рот как у Джокера. Я ему как-то сказала об этом на биологии, и он усмехнулся и ответил, что знает. Джошуа на год моложе меня, но такой милый и славный. У него черные волосы, он ниже ростом, но сильный, и кожа у него фарфоровая, в веснушках. Вид у него такой, как будто он только что сошел с корабля из Ирландии [24].

У обоих мальчиков, как я заметила, есть небольшие дефекты речи. У Джошуа дефект, из-за которого он говорит как Кеннеди. Настоящие! [25] А у Кевина щелка между передними зубами, и он чуть шепелявит. Ыыы, это так мило [26].

Я дошла до первой базы – в смысле, до французских поцелуев, но думаю, готова и ко второй [27].

Одни говорят, что женщиной становишься, когда у тебя начинаются месячные, другие – когда теряешь девственность. Евреи же тебя признают женщиной, когда проходишь бат-мицву. Разумеется, в своей церемонии я видела шанс. Не особо-то мне было интересно петь фрагмент из Торы, нет, я мечтала блистательно дебютировать на сцене синагоги. В мюзиклах я играла с пяти лет и была готова сорвать овации. «Я покажу этим евреям, из чего сделана», – думала я, не в расистском смысле, конечно. И вот настал тот день. Все смотрели на меня – это как раз то, что мне нравится с детства, – а я с предвкушением глядела в толпу с бимы. Мама плакала от радости, сморкаясь в жилетку отца, который так и лопался от гордости. Я бы не удивилась, если бы родители зааплодировали стоя еще до того, как я закончу. Все шло, как надо.

Я пропела свои слова на иврите, как полагается полуеврейскому ангелочку – не имея ни малейшего понятия, о чем они. То есть это мог быть даже и призыв поддержать апартеид. В еврейской школе нас учили двум вещам: читать на иврите и читать на иврите. За год до бат-мицвы у нас был учитель, мистер Фишером, надо заметить, пугающий человек с застывшим выражением лица, ручаюсь, он и при землетрясении выглядел бы так же, как и во время сна. Ничто не могло вывести его из равновесия. Я сидела на первой парте, и мистер Фишер вызвал меня читать вслух Тору. Минуты через три я остановилась и спросила: «А что это значит?» Тут он впервые проявил чувства. Треснул рукой, похожей на бейсбольную перчатку, по столу прямо возле моей головы и заорал: «К директору!» Больше я вопросов не задавала.