Девушка по имени Августа - стр. 11
– И свежей, – добавил Александр.
Официант изобразил на лице такое удивление, словно услышал нечто донельзя непристойное. «Как так можно! – укоряло его лицо. – Что значит «свежей»? У нас вся еда по определению свежая, или это вообще не еда!»
– Да-да, свежей, – кивнул Дегтярский.
Утром есть не хотелось, поэтому Александр обошелся одним яблоком. В поезде он ничего не ел, перед операцией было не до еды, поэтому бутерброды, съеденные в кабинете Дегтярского, организм переварил очень быстро и сразу же потребовал добавки. Александр заказал расстегай-ассорти – по одному с рыбой, с мясом, с курицей и с грибами, и телятину в горшочке. Дегтярский, едва заглянув в меню, попросил принести фаршированного карпа и двести грамм приличного коньяка. Так и сказал «приличного», без указания марки, из чего Александр сделал вывод о том, что заведение, которое они посетили, в целом достойное. В недостойном пренебрегать указанием марок нельзя, иначе есть риск нарваться на нечто немыслимо дорогое. Коньяк оказался неплохим, среднего уровня. Не бог весть что, но и не коктейль из разведенного спирта, колера, ванили и прочих ароматизаторов.
– Так приятно иногда вырваться из привычной рутины, – сказал Дегтярский, как только официант ушел. – Надо почаще вас приглашать, Александр Михайлович. Жаль, конечно, что вы не в Питере живете…
Александр немного напрягся – уж не будут ли его сейчас переманивать. У Геннадия Валериановича чуйка звериная, недаром он что-то заподозрил. Но Дегтярский начал развивать совсем другую тему, автобиографическую с малой толикой философии.
– Вот говорят – не было бы счастья, да несчастье помогло, а ведь так оно и есть. Я ведь, Александр Михайлович, Военно-медицинскую академию закончил, четвертый факультет. Хотелось, знаете ли, совместить в одном флаконе любовь к медицине и любовь к морю…
«Надо же!» – удивился про себя Александр. В сутулом близоруком собеседнике не было ничего бравого, военного и тем более – морского. Типичный гражданский гражданин, если можно так выразиться.
– А пока учился – язву двенадцатиперстной кишки нажил, – продолжал Дегтярский. – Приехал к месту службы в Североморск, пошел представляться начальству, и меня прямо на пороге скрутило. Сразу в госпиталь и на стол, а через полтора месяца комиссовали. Ни одного дня не успел послужить. Анекдот! А такие планы были, что аж дух захватывало! К сорока годам рассчитывал стать начальником крупного госпиталя в полковничьем звании, а в особо нескромных мечтах подумывал и о должности начальника медицинской службы Военно-морского флота. Вот так! Не боги горшки обжигают, и плох тот солдат, у которого в ранце нет маршальского жезла! А вместо этого чудесная перспектива работы хирургом в районной поликлинике. Застрелиться хотелось, честное слово, только не из чего было. Это сейчас в армию никого калачом не заманишь, а тридцать пять лет назад в военные училища серьезный конкурс был, а в Военно-медицинскую академию так вообще зверский. По двадцать человек на одно место, да каких человек! Лучших учеников со всего Союза! Вы молодой, вам этого не понять. Вы не обижайтесь, пожалуйста, это я завидую.