Девушка, которая слышит голоса - стр. 16
Мать, наконец, заканчивает свой монолог и приказывает:
- Марш к себе! И чтобы носки до завтра были заштопаны!
Молча собираю носки с пола и ухожу в комнату. Достаю из прикроватной тумбочки иголку с ниткой и принимаюсь за работу. Если она сказала, что все должно быть сделано сегодня, лучше так и поступить, иначе мне снова придется выслушивать ее крики. К тому же, лучше это сделать сейчас, пока еще света хватает.
Штопаю и чувствую, как к глазам начинают подступать слезы, а обида шевелится с новой силой.
Я ведь не просила о многом – всего лишь разрешить один вечер повеселиться. Но даже этого мне нельзя.
По щеке скатывается слезинка и это отрезвляет – жалость к себе бессмысленна. Если всякая ерунда начала приходить в голову, лучше заняться чем-то более полезным – например, вызубрить правила правописания или даты по истории. Останавливаюсь на последнем. Кладу тетрадку рядом с собой так, чтобы ее видеть, и начинаю совмещать полезное с полезным.
К моменту, как мать зовет ужинать, остается заштопать только один носок.
Ждем, пока отчим съест первую ложку, а потом приступаем к еде.
К этому времени мать вновь вернулась в благодушное настроение и во время ужина она выглядит очень оживленной: расспрашивает детей, чем их кормит бабушка; рассказывает, что одна из коров захромала и прочую ерунду. Отчим важно кивает и иногда вставляет короткие реплики, дети ведут себя эмоционально и сыплют вопросами, а я молчу.
Мне кажется, что сейчас нахожусь здесь, но в то же время меня словно нет. Ко мне никто не обращается, на меня никто не смотрит. Словно я невидимая. Иногда хочется перевернуть тарелку, опрокинуть стул, издать какой-то громкий звук. Хочется, но никогда не осмелюсь – не тянет лишний раз видеть неприязнь и выслушивать ругань.
Думаю о том, почему к близнецам она хорошо относится, а ко мне – нет. Что со мной не так? Чем я это заслужила? Можно бы было подумать, что я не ее ребенок, но бабушка рассказывала слишком часто о том, как мать мной забеременела и как пыталась оставить на пороге дома отца на второй день после моего рождения, и если бы не бабушка – оставила бы. Такое нарочно не придумаешь.
Доедаю и тихонько ухожу из-за стола – мне еще штопку закончить нужно, а потом уроки сделать.
Беру в руки шитье и чувствую, что глаза снова на мокром месте. Что-то я сегодня совсем расклеилась – давно со мной такого не было. Думала, что все уже давно отболело, но…
Внезапно слышу тихое: «Ты хорошая девочка. Не грусти. Не слушай ее – она это не со зла».
Слезы мгновенно высыхают. Страх сковывает так сильно, что не могу заставить себя пошевелиться. Тревожно прислушиваюсь – не раздастся ли голос снова? По прошествии нескольких минут начинаю успокаивать себя тем, что мне послышалось. Что не было ничего. Показалось. Это, как ни странно, помогает. Постепенно оцепенение проходит, и я возвращаюсь к штопке. Очень хочется, чтобы весь этот день оказался всего лишь страшным кошмаром. Жаль, что это невозможно.