Девушка-катастрофа, или Двенадцать баллов по шкале Рихтера - стр. 11
– Так, значит, вы все-таки знаете эту девушку? А минуту назад уверяли в обратном. – И другим, более угрожающим тоном: – Лучше бы вам приехать в полицейский участок, герр Рупперт, и забрать свою девушку домой. Если вы этого не сделаете, – он выдерживает многозначительную паузу, – последствия могут быть не самыми приятными для вас обоих. – И он называет мне адрес полицейского участка.
– Это не мой ребенок! – единственное, что успеваю прорычать я прежде, чем телефонные гудки раздаются прямо у моего уха.
Вот ведь лживая корова, сказала, что я отец ее ребенка... С такими, как она, вечно одни проблемы! Хлопают своими невинными глазищами, а потом – бац! – примите и распишитесь. Нет, со мной этот номер не пройдет... Еще посмотрим, кто кого.
Выталкиваю сонную клушу из своей постели и велю ей убираться. Она вся такая помятая со сна, расхристанная, с размазанной под глазами тушью – отвратительная, одним словом. Хочется запустить в нее вот хотя бы туфлей, изгоняя, словно мерзкого таракана, а она еще канючит телефончик и мечтает сговориться о новой встрече.
Никогда!
Может и не надеяться.
– Пошла вон! – ору на всю квартиру, натягивая джинсы и футболку. А потом с размаху луплю кулаком по дверце шифоньера... Резкая боль огненным всполохом проходит от костяшек до предплечья, и я рычу, не в силах снести этого молча.
И все из-за этой девки с ребенком, будь она трижды проклята!
Уже выходя из квартиры, смотрю на часы: половина пятого утра. Что, спрашивается, она делала на улице в это время? Каким образом оказалась в полицейском участке?
От каждого нового вопроса я закипаю с удвоенной силой и несусь по просыпающимся улицам города, подобно ангелу-мстителю, готовому убивать.
Ну, Эмили Веллер, берегись!
Выяснив по какому делу я явился, меня ведут в отдельный кабинет. Там я и вижу ее, девицу с ребенком, сидящую на стуле и глядящую на меня лишь слегка виноватым взглядом. Словно и не она вовсе выдернула меня из постели посреди ночи и не заставила тащиться через весь город ради выяснения заведомого бредового факта: факта моего мнимого отцовства.
Все в ее кажущемся облике пай-девочки вызывает во мне раздражение: и эти голубые глазища под черными бровями, и забранные в хвост волосы неопределенного каштаново-безобразного цвета, даже ее обтянутые малиновыми колготками ноги вызывает во мне приступ изжоги. Иррациональный, но самый что ни на есть натуральный! Я уж не говорю о ее груди, при воспоминании о которой я мысленно сжимаюсь... Она неизменно ассоциируется с маленькими детскими губами, вцепившимися в ареолу ее соска.