Девушка и скрипка. Жизнь на расстроенных струнах - стр. 27
Я посещала уроки игры на фортепиано, которые брала моя сестра, и мы вместе играли сонаты Бетховена. Ее учительница, дьявол в юбке по имени Мария Курцио, в свое время обучала аргентинскую пианистку Марту Аргерих. Мария научила меня технике, которую я в итоге запомнила на всю жизнь. Эта техника позволяет понять, как некоторым пианистам (или скрипачам) удается с невероятной скоростью бегать пальцами по клавишам из слоновой кости (или по струнам скрипки). И дело не в том, что музыкант просто должен знать, с какой позиции начать, или как быстрее работать пальцами. Все дело во времени. Мария говорила, что чем меньше ты думаешь, тем быстрее у тебя получится настроить пальцы на игру. Нужно убедить себя, что в твоем распоряжении – вечность. Начнешь торопиться – и тут же ошибешься. Если правильно распорядиться данным тебе временем, оно подчинится тебе, оно расстелется перед тобой. Перебирай пальцами ноты, придавай им форму. Если ты отдашься целиком во власть времени и отдашь ему все самое лучшее, оно тебя сожрет, но, если научиться читать время между строк, оно подчинится и ты сможешь сыграть все, что угодно.
Она посоветовала мне сыграть для Чон Кен Хва. Я взяла Гальяно и отправилась в Танбридж-Уэллс. В результате скрипачка пригласила меня принять участие в концерте, который организовывал в Корее ее брат. Я к тому моменту уже выросла из скрипки Гальяно, и она помогла мне одолжить скрипку >7/>8 у Чарльза Бира. Мы с мамой впервые вернулись в Корею, с тех пор как уехали оттуда несколько счастливых лет назад. Я пробыла там три недели, и, несмотря на то что увиделась со своими близкими, в этот раз все было по-другому. Я прилетела туда для того, чтобы выступить с концертом, а не просто навестить семью. Дедушка, который приезжал к нам в Лондон и, похоже, единственный, кто связывал меня с Кореей, уже умер. На концерт пришла пара моих дядюшек. Бабушка посмотрела выступление по телевизору. Не сомневаюсь, в тот момент родственники поняли, почему мои родители приняли решение уехать из страны. Но в то же время, когда они увидели меня на сцене, в семье снова вспыхнули разногласия – ведь я не оказала им должного внимания.
Если взглянуть на график, по которому я жила в течение тех трех недель, станет ясно, почему я этого не сделала. Каждый день, начиная с семи утра я давала интервью, а вечером меня ждал концерт. Встретиться с близкими я могла только после всего этого, и это их огорчало. Для них это было проявлением неуважения. У меня и в мыслях такого не было, но таково было корейское мировоззрение, а от него так просто не убежать. Для них семья всегда была на первом месте, несмотря ни на что. Но в перспективе все должно было измениться, как для них, так и для нас. После гастролей мы должны были вернуться в Англию, и там я бы еще глубже нырнула в мир скрипки. А они все равно остались бы в Сеуле, и дальше жили размеренной и правильной корейской жизнью, в то время как я бы все больше и больше взрослела за ее пределами. Нас бы осталось всего четверо. Плюс скрипка.