Девушка для Беса - стр. 40
Её нежная бархатистая кожа манила к себе. Завораживала и заставляла притронуться к ней. Светлые волосы притягивали мой взор. Их хотелось пропускать сквозь пальцы и наслаждаться их шелковистостью. Розовые губы желали, чтобы я ощутил их сладость на вкус.
Да, эта девушка заставляла меня чувствовать себя самым настоящим маньяком. Или же пацаном, что никогда не видел перед собой голой тёлки.
Но Соня была не тёлкой... Она была моим потаённым желанием, о котором я не хотел никому рассказывать. Чтобы ни одна сволочь не посмела ворваться в наш хрупкий мирок и разрушить его. Чтобы никто не посмел пялиться на мою маленькую прелесть. Ведь она только моя.
Мне так и хотелось взять её в охапку, крепко прижать к себе. Или же, как Смеаголу из фильма, прохрипеть: «Моя пре-е-е-елесть». А потом спрятать её далеко-далеко, и вытаскивать только когда буду один. И любоваться...
Провожу костяшками пальцев по её щеке. Убираю с лица прядь волос. И любуюсь неземной красотой. Отгоняю наваждение, оставляя на её губах невесомый поцелуй. Нахожу все свои вещи, и быстро выхожу в гостиную, где и одеваюсь, чтобы не побеспокоить сон малышки.
Когда полностью одевшись, захожу в спальню — бросаю последний взгляд на девушку, и покидаю уютное гнёздышко. Ведь мне срочно было нужно разобраться с одной с*кой...
В кротчайшие сроки доезжаю до места назначения. Им оказалась какая-то квартира. Поднимаюсь на нужный этаж, и меня выходит встречать Миха, открывая дверь квартиры.
— Он спалился, когда сунулся к своей бабе. Там мы его и повязали. А точнее говоря, сняли с этой девки, — докладывает мне начальник охраны, как только я подхожу к нему.
Сегодня он выглядел вполне себе дружелюбно. Да и вообще, он был как прежде. Наверное, всё наконец успокоилось в его жизни. А может быть его просто кто-то хорошенько оттр*хал. Хрен его знает. Да мне, в принципе, и по х*й на это. Главное, не мелькает перед лицом своей кислой миной, и не будет портить мне настроение своим вечным недовольством.
Начальник проводит меня в дальнюю комнату. Там сидит связанный и с разбитой рожей, мой должник. Вид у него не из лучших, честно говоря. Но сейчас это его лучший вид. Дальше будет только хуже. Ведь ему не жить...
Подхожу к Прохорову и смотрю на его окровавленную рожу, не чувствуя к нему ни капли сожаления. Ведь я уже столько лет варюсь в этом дерьме, что такие картины стали для меня чем-то обыденным. Да что там картины! Даже убийство встало в ранг нормального.
— Ну что? Добегался? — спрашиваю его с лёгкой ухмылкой на губах.
Тот смотрит на меня исподлобья, метая в меня не просто молнии, а целые ядерные бомбы. Ведь он знает, чем закончится сегодняшний день... Поэтому с пренебрежением выплёвывает мне: