Девственность для профессора - стр. 15
– Простите, пожалуйста – извиняюсь, – Я не специально.
Стараюсь как можно быстрее скрыться отсюда. Вдогонку слышу едва уловимое:
– Грязная шлюха! Такая же как все, кто сюда приходят.
Шаг переходит на бег. В воспоминаниях вспышками возникают картины происходивших недавно событий. Из недр сознания появляется на поверхности так глубоко погрузившееся недавно чувство стыда.
«В следующий раз!» – вспоминаю слова Эрнеста. А будет ли он, этот следующий раз?
С твердой уверенностью хочу признаться обо всем маме. Прижаться к ее груди и расплакаться. Она простит и все поймет. Сразу станет легче. Приободренная этой мыслью, направляюсь к дому.
Прихожу домой. Приятный запах свежеприготовленного ужина витает в воздухе. На часах уже девять вечера. Захожу в зал и вижу мамочку, которая уснула в кресле, дожидаясь меня с занятий. Она отработала две смены и хотела вместе поужинать, а я забыла об этом.
Стол накрыт. Только садиться не хочется. Хочется разреветься, чтобы она услышала и как в детстве спросила:
– Наденька, милая, что случилось?
А затем прижала к сердцу, и мы бы долго так сидели и молчали. На душе бы стало настолько легче. Но…
Не могу так поступить сейчас. Скажу в другой раз, когда будет более подходящий момент. Все правильно. Пожалею мать, ей не до этого сейчас. К чему лишние волнения.
Накрываю мать одеялом и направляюсь в комнату.
«Ах, Эрнест, почему вы так со мной?» – с этой мыслью засыпаю.
Тяжелое сердце
Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь окно, обещают прекрасный теплый день.
С кухни доносится запах свежеиспеченных оладий с вишневым сиропом. Улица наполнена доносящимися возгласами соседских мальчишек, резво колесивших по улице на велосипедах.
Такой день может явиться прекрасным началом школьных каникул, но… только не для меня.
Лежа на кровати, смотрю в потолок. Голову не покидают размышления о последнем посещении занятий Эрнеста. Тошнотворное послевкусие от того, как он обошелся со мной, теребило сознание.
Одна его часть склоняется к тому, чтобы раскрыться маме. В мельчайших подробностях излить душу, и постараться разобраться.
Другая, наоборот, стоит на своем. Нельзя рассказывать близкому человеку такое. Это повергнет в шок и заставит усомниться в нравственности воспитания. Терзаемая сомнениями, не могу определиться.
– Надя, ты проснулась? – доносится с кухни, – Пора завтракать!
– Да, мам! – отвечаю искусственно зевающим голосом, – Еще минуту и приду!
По всему телу еще чувствуются прикосновения мистера Эрнеста, запах его выделений. Ничего не могу поделать. Противно. Стыдно.
Набравшись мужества, выхожу на кухню.