Девственница - стр. 38
– Что происходит? – хватаю этого мужчину за запястья, вцепляюсь, видимо, излишне сильно, он морщится от боли.
– Вам все объяснят.
– Это же шутка, да? Розыгрыш? Жестокое представление. Разве можно продать человека? Это ведь противозаконно!
– Простите… Это не я решаю.
– А кто? Валиев? – усмехаюсь горько. – Охранник моего отца? Смешно! Интересно, как он себе представляет, ну заплатил, за дом… Но зачем делать это дикое представление…
– Давно уже не охранник, – раздается глубокий низкий голос, и я вздрагиваю. Отпускаю несчастного ведущего, на котором к этому моменту уже лица нет. Да и сама я не в лучшем состоянии, тошнота подкатывает к горлу, руки дрожат, в глазах темнеет. Боже, что я сейчас наговорила со страху? Охранником Тагира назвала? Идиотка, подлила масла в огонь, это точно. Унизила… Снова.
– Да, я в курсе, – оборачиваюсь резко, наблюдаю как ведущий буквально просачивается в дверь мимо Валиева, выглядя испуганным и скукоженным. – Послушай, извини, за то что я сейчас сказала... Не хотела тебя задеть… Просто… Это все слишком. Я не думала, что попаду на такое дикое представление.
– А чего ты ожидала, приходя сюда? – спрашивает Валиев, проходя в центр комнаты. Он направляется к глубокому кожаному креслу возле электрического камина. Любимое кресло отца. Опускается в него, закидывает ногу на ногу. И снова оглядывает меня с головы до ног тяжелым взглядом. Глаза врага, глаза хищника, холодные, жестокие и грозные. Их взгляд замораживает, они полны презрения, они уничтожают меня, мою гордость, мою личность. В голову вдруг приходит, что мне еще долго эти глаза будут сниться в кошмарах.
– Я не обязана объяснять зачем пришла! Но уж точно не ожидала такой подставы… Это было отвратительно. Ты доволен? Это ты устроил этот фарс?
– Пока еще не доволен.
Холод в голосе Тагира заставляет поежиться.
– Я не хочу продолжать этот разговор! Мне нужно домой…
Как же трудно сдерживать слезы, держаться уверенно, но почему-то я уверена, если сломаюсь – будет только хуже. Хищнику нельзя показывать свою слабость… Нельзя сжиматься от страха под этим острым и тяжелым взглядом.
– Ты ведь понимаешь, что я не могу… не могу здесь оставаться. Ты знаешь, что у меня маленький ребенок! Я нужна дочери…
Стоит только подумать о Насте, и вся моя решимость, ошметки смелости, начинают рассыпаться. Я выть готова от страха. Как же больно, как же стыдно! Из последних сил сражаюсь с эмоциями, готовыми захлестнуть меня. Нельзя чтобы Валиев увидел их, чтобы понял насколько я слаба и уязвима перед ним…
– Странно, что ты вспомнила о ребенке. Почему не подумала, когда шла сюда в этом платье, с этим хлыщом?