Девочка (не) Джеймса Бонда - стр. 32
Люди боятся того, что не видят и не знают. Если раньше ужас, летящий на крыльях ночи, изображали как демона с черными крыльями, то сегодня ужас ужасный – это человек, которого нет в цифровом пространстве. Амин Аль-Ваффа свято соблюдал принцип Бин-Ладена: не показывай ничего личного, и этим напугаешь до смерти.
Стальной вышел из офиса и сел в машину. Он сейчас поедет пообедает и поужинает заодно, а потом еще две встречи в городе. В конце концов, при чем здесь ты, Стальной? Ну, не повезло Анке-пулемётчице. Попала в эпицентр событий, о которых только в книжках читала. Или в кино смотрела. И если ей жизнь сломают, то ты не виноват. У тебя своих грехов хватает. Так что монописуально тебе, Стальной. У каждого свой опыт в жизни. Рано или поздно мы все падаем лицом в грязь. И никто не застрахован. Даже ты. Как тогда, когда ты, который всю жизнь расставлял ловушки, сам попался в мышеловку один-единственный раз в жизни. И три месяца сидел в Арктике, на международной пересылочной станции для агентов, которых едва не спалили, замаскированной под научно-исследовательскую базу.
Ты был ранен. За окном бушевала снежная буря. Тебя окружали небритые морды злых мужиков, которых с мясом едва выдрали из переделок и теперь сунули на передержку, как бездомных котов, пока всё успокоится. Пока дипломаты тихо не договорятся об обмене, а коллеги из конторы занесут бабки журналюгам, чтобы те не раздули шпионский скандал. И первые три дня ты подыхал от болей. А вертолет с медпомощью не мог сесть в таких погодных условиях. И всё, что у тебя было – это голос Янки, которая часами держала тебя на телефоне, на грани между умопомешательством и болевым шоком.
– Расскажи мне что-нибудь, – просил ты.
– Что рассказать, Стальной? – голос Янки едва был слышен из-за того, что операторы мобильной связи использовали по несколько переадресаций звонков, чтобы скрыть его местоположение.
– Да хоть таблицу умножения. Мне однофаллосно! – кричал в трубку он, рыча от боли.
– Дважды два – я тебя ненавижу, Стальной, потому что люблю и не могу выбросить из головы, – начинала отсчет Янка. – Дважды три – шесть машин стоят сейчас под моим окном. Дважды четыре – восемь. Ровно восемь раз было у нас тобой в прошлый раз.
– Девять, врушка, – через силу улыбался он. – Вечно ты преуменьшаешь мои заслуги.
– В последний раз мы заснули посередине, так что не считается, Стальной, – возражала она. – Дважды пять – десять. Вот это был рекорд, когда ты любил меня в первый раз, и до сих пор ты ни разу его не побил. Потому что ты – старый и немощный.