Девочка-наваждение - стр. 12
В его словах много здравого смысла. Как показали последние события, дедушки Морозы есть только в новогодних комедиях. А реальный мир - он совсем другой. И если для тебя что-то делают, то это не просто так. Не по доброте душевной. Или во мне говорит сильная обида.
-Я не знаю, Матвей, - отвечаю ему, чуть не плача, - Я, как потерявшийся щенок, не знаю, в чью руку ткнутьчя носом, чтобы найти еды.
И все-таки всхлипываю. Но не для того, чтобы его разжалобить. В этом нет необходимости. Он и так здесь, со мной. Хотя его, наверняка, ждут в другом месте.
-Эй! Чего ты? Весь день держалась, а сейчас... - его руки притягивают меня ближе, а дыхание согревает макушку.
И именно сейчас я четко осознаю - Матвей, друг для меня. Чудесный, замечательный, надежный. Но всего лишь друг. Нет того трепета между мужчиной и женщиной, который должен быть.
И опять в памяти губы Бориса целуют мне шею, а потом шепчут в ушко: "Ты такая сладкая. Девочка-наваждение. Моя." Я его ненавижу. Но помню все до мельчайших деталей. И это ужасно, но даже теперь хочу, чтобы на месте Матвея был он. Чтобы он защищал меня. И спасал. Как в сказке.
Только Харламов этого делать не будет. Не стал. Не захотел, не смог - не важно. Я одна. И мне капец как страшно.
-Слушай, Алис, давай вернемся, посмотрим паспорт фрау Штерн. У меня есть хороший знакомый. У него свое частное детективное агенство. Он тебя пока спрячет и разузнает все о твоей тетке. Если она говорит правду, ты можешь поехать с ней, если захочешь.
Как только Белов это озвучивает, я понимаю, я действительно хочу уехать с теткой. И не только потому, чтобы оказаться в безопасности. А потому, что она права, я буду работать, как проклятая, но однажды достигну того, что Боря пожалеет. Пожалеет обо всем плохом, что сделал мне. И будет кусать локти, ведь я стану недосягаемой для него. Как звезда. И меня нельзя будет запихать, как бродяжку в клинику, чтобы избавиться от моего нежеланного ребенка.
Смаргиваю слезы.
-Да, Матвей. Я хочу поехать с ней. Если, конечно, она та, за кого себя выдает.
Мы возвращаемся к столику, за которым оставили фрау Штерн и ее помощника.
-Я хочу взглянуть на ваш паспорт, фрау Штерн, - изо всех сил стаоаюсь, чтобы мой голос предательски не дрожал.
Она с интересом смотрит на меня, а затем произносит по-немецки:
-Gut gemacht, Mädchen! (Молодец, девочка! нем.)
Я не понимаю, что она сказала, но мне ясно, что я заслужила ее одобрение.
Дальше говорит Матвей. Знаю, что он объясняет ей все, о чем мы с ним договорились на улице, но ни слова не понимаю. Ясно только, что если я уеду с ней, мне придется учить язык.