Девочка. Девушка. Женщина - стр. 6
– Нормально, но знаешь, давай не будем об этом говорить. Не хочу.
– Как скажешь, Сенька. Только рано или поздно ведь все равно придется.
– Возможно. А пока просто хочется отдохнуть от всей этой круговерти.
Отец промолчал, глянул на меня как-то странно и потрепал по руке шершавой мозолистой ладонью.
– Я тебе симу засолил.
– Да ты что? И как клёв? – изобразила я интерес. Так и ехали, слизывая капотом отцовской Тойоты километры дороги, да болтали ни о чем, а солнце щурилось на нас, с трудом пробиваясь сквозь черные грозовые тучи.
На Лимонке, где мои родители жили немногим больше двадцати лет, ничего не поменялось. Отец высадил меня у подъезда вместе с чемоданами и поехал дальше в поисках места для парковки. А я, дожидаясь его, присела на выкрашенную уродливой зеленой краской лавочку. И тут меня окликнули:
– Есения!
– Дана Родионовна! Вот так сюрприз, – вскочила я, чтобы обняться со своим первым педагогом. – Я невероятно рада вас видеть!
– Как нога? – взяла быка за рога Романова, невольно заставляя меня улыбнуться.
– Нога почти в порядке.
– А форма? Я, признаться боялась, что ты разжиреешь, но, как погляжу, нужно было о другом беспокоиться. Ты вообще ешь? – нахмурилась Дана Родионовна, проходясь наметанным взглядом по моей упакованной в удобный трикотажный костюм фигурке.
– Когда аппетит появляется.
– Не узнаю я тебя, Есения. Неужто ты так быстро сдалась?
– А что мне оставалось делать? Все за меня решили.
– Знаешь, Сень, что я заметила? Даже самые отчаянные фаталисты смотрят по сторонам, переходя дорогу.
Помимо того, что Даночка являлась по-настоящему выдающимся педагогом, она была еще и необычайно мудрым человеком. В детстве я слушала ее речи завороженно, как сказки. Но сейчас, когда я окончательно перестала в них верить, даже слова Романовой воспринимались скорее остро негативно. И нет. Я не сдалась. Но стала жутко мнительной. Это правда.
– Зайдете к нам на чай? – сменила тему, завидев худую отцовскую фигуру, появившуюся из-за трансформаторной будки.
– Не сейчас. Побудь лучше с родителями, а завтра прям рано утречком ко мне забегай. Есть у меня кое-какие соображения.
На секунду в моей душе загорелся огонек – Романова была не последним человек в местной балетной тусовке. Разгорелся и тут же погас. Ну что она, в конце концов, могла мне предложить? Ставку в местном театре? Нет, конечно, в моем положении и это было неплохо, но… Под ребрами, там, где сердце, болезненно потянуло. Потом. Может быть, потом я смирюсь, что мне просто не светит ничего больше, и даже найду в себе благодарность. А пока я была к этому не готова.