Девица Ноvодворская. Последняя весталка революции - стр. 45

3. Запрет на профессии (в образовании, в управлении и в суде) для них же и для всех сотрудников V отдела КГБ и функционеров компартии, начиная с секретарей райкома. Прочая деятельность – без стеснений.

4. Открытие всех архивов КГБ, опубликование в печати имен всех стукачей.

5. Лишение дипломов врачей-психиатров, которые в ПБ и СПБ пытали диссидентов. Лишение их избирательных прав.

6. Лишение избирательных прав руководителей компартии и сотрудников V отдела КГБ.

7. Освобождение даже от минимального наказания тех коммунистов и гэбистов, которые сделали кому-то добро, кого-то спасали, смягчали репрессии, по рекомендации диссидентов.

Я лично не хочу кары ни для Ельцина, ни для А. Яковлева, и еще найдутся люди, которые сделали добра больше, чем зла.

8. Процесс ГКЧП – это лишь этап. Танки в Тбилиси, Баку, Вильнюсе – это было не лучше. Выдать для суда генералов Родионова, Усхопчика и руководителей рейда в Баку народам Грузии, Литвы и Азербайджана. В следующий раз армия будет думать, надо или не надо выполнять такой приказ.

9. Судить гэкачепистов не по УК, а за ввод танков в Москву, запрет газет, «Лебединое озеро» по телевидению и смерть ребят. А также за запрет митингов. Оправдать Стародубцева и Тизякова – это просто участники массовки, бедные советские кролики, взятые для ровного счета.

Тех гэкачепистов, которые покаялись, которые жалеют о своих действиях, оплакивают ребят (похоже, это Язов), отпустить, засчитав в наказание срок, что они отсидели. Присудить штраф, который они будут всю жизнь платить семьям погибших.

10. Тех, кто считает себя во всем правым, но танки в Москву не вводил (они ему не подчинялись), лишить избирательных прав. И отпустить.

11. Тех, кому подчинялись танки, но кто считает себя вправе давить ими людей, подвергнуть суду родственников погибших (кроме смертной казни, конечно). Освободить из тюрьмы, когда до них дойдет, что давить людей танками на улицах городов нельзя.

12. Все, что скажут гэкачеписты о Ельцине и Горбачеве, не принимать к сведению.

Но если и этого минимума не сделать, тогда не обессудьте: мы останемся врагами этого государства. Совет вам с коммунистами да любовь.

Я знаю, что этого не будет. Ничего никогда не будет. Совести не будет. Демократии не будет. Правды не будет. Наша улица не ведет к Храму. Наша улица ведет на помойку.

Красная армия. Красный суд. Красные зрители. Красные прокуроры. Красные подсудимые. Красные знамена…

Какая красная тоска!

Посвящается Марку Захарову

Марк Захаров поставил «Женитьбу Фигаро». Марк Захаров ничего не делает просто так. Если Бомарше, значит, в нем что-то зарыто. Какая-то страшная, ослепляющая фейерверками, сыплющая блестками и позолотой тайна. Так что же зарыто на сей раз недалеко от Пушкинской площади? Почему от веселого, бесшабашного спектакля волосы долго стоят дыбом? Какая странная зависимость от времени, обратно пропорциональная зависимость! Та же «Женитьба Фигаро» в Театре сатиры в мрачном 1968 году смотрелась как нечто жизнеутверждающее и оптимистическое. «Бери барабан и не бойся». А в 1993 году тот же спектакль смертельно, окончательно печален. В чем тут соль? А в том, что Бомарше написал свою пьесу до, а не после 1789 года. Напиши он ее где-то в 1845 году, он кое-что бы уточнил. Бомарше не успел, на свое счастье. Не успел узнать. Закрыть тему выпало Марку Захарову. Собственно, спектакль не о женитьбе. А о поминках. Ведь поминки имеют внешнюю форму праздника: на них пьют, едят, ловят кайф, даже смеются.