Детям (сборник) - стр. 37
Числов сжимал кулаки, тусклые глаза его блеснули.
– Ну, я за тебя побью… Что?
Числов покачал головой.
– Лэди не будет побита, я знаю ее… Это – машина.
– Мой Гром побьет… вот увидишь… Приезжай, брат, смотреть. Да, слыхал? Васильковский совсем прогорел, лошадей продает сегодня… Хочешь, посмотрим?..
– Должок за ним есть…
– Вот и получишь… айда!
И они направились к конюшням. Под высоким навесом стояло несколько лошадей в желтых попонах. Возле них ходили жокеи, спортсмены, любители. Сам Васильковский, сухощавый старик в пенсне, шведской куртке и высоких ботфортах[16], с хлыстом, что-то объяснял худенькому жокею в клетчатом пиджаке. Это был Гальтон, жокей графа Запольского.
– Ага, старина… Здоро́во, здоро́во… Ну, как ты теперь? – еще издали закричал Васильковский.
– Домой еду… кончил я.
Гальтон подал руку.
– Ви уезжайт пожинайт лавры… в провинц?..
Числов угрюмо взглянул и сказал:
– Пора помирать… где нам лавры!..
– Неужели совсем, а?.. – говорил Васильковский. – Жаль, жаль… Те-те… брат, надо нам с тобой рассчитаться, значит… Вот продаю лошадей…
Он заглянул в записную книжку и покачал головой.
– Ого!.. Две тысячи сто… Ну, за мной никогда не пропадало… Эй, выводи!..
Старые знакомцы проходили перед Числовым один за другим. Вот вывели Графа – гнедого, в яблоках. На нем Числов взял приз и побил Гальтона. Лошадь купили. Вот Стрекоза, стальная, с белым пятном на груди; у ней ослабли задние ноги. Вот еще лошадь: это Шум, вороной с красным подпалом. Его Числов хорошо помнит: на нем скакал его зять и упал. Лошади прошли хорошей ценой. Аукцион кончался.
«И-и-и-их-хи-и-и…» – раскатилось резкое ржанье из глубины навеса.
– Не кричи, не кричи… – ласково сказал Васильковский, оборачиваясь и грозя хлыстиком. – Не терпится…
Он прошел под навес и вывел невысокую лошадь золотистой масти. Темные, стрелками ушки торчали из-под попоны и дергались; маленькая сухая головка игриво поматывалась, словно старалась избавиться от парусинной покрышки; тонкие ноги, белые снизу, едва ступали. Что-то детское, нежное сквозило во всей фигурке.
– Вот, господа, штучка-то… кто толк понимает!.. Как вы находите, а?.. Только на днях получил с завода… последыш!..
Он сам сбросил с нее покрышку.
«И-и-и-их-хи-и-и…» – задрожало в ушах детское ржанье.
Всем стало смешно.
– Нельзя так кричать, Мэри! Это, наконец, неприлично… при публике! – сказал Васильковский шутя, как говорят детям.
Он похлопал Мэри по шейке. Маленькая головка гордо поднималась над грудью, над узкой белой полоской. По тонким сухим ногам, под кожей, пробегали легкие вздрагиванья.