Размер шрифта
-
+
Детство милое - стр. 38
Не заворчат на нас сердито,
Что всё, мол, съедено, испито,
Что Бог подаст, его просите…
Да в нас уж прежней нету прыти,
Ведь появилася примета
С востока бледного рассвета…
Пора кончать веселья шкоду,
К своим домам давать уж ходу.
И мы расходимся, уставши,
Неся подарки сладко наши…
Конечно, старшие ребята
Всего добыли многовато,
Они ведь знали все колядки
И клянчить были очень падки.
А мы, поменьше, к ним – хвостишки,
Им пироги, конфетки, пышки,
А нас за ними и не видно,
Но, скажем прямо, не обидно,
Увлечены мы лишь процессом
Весёлым быть, шкодливым бесом,
И мы в том были с увлеченьем
И наполнялися ученьем.
Как в школе, где ей половина.
И вдруг такая вот картина:
Пакует мамка чемоданы,
Мол, едем, сын, в другие страны
На постоянное жилище,
Учиться будешь там, дружище.
Завербовалась, мол, на стройку,
Даст общежитие нам койку,
Пойдёт за труд всегда зарплата,
И заживём не бедновато.
Зовётся место то Москвою,
И от тебя теперь не скрою,
Там МГУ я строить буду,
Студенты где ума полуду
Вон сотворят себе отменно
И в люди выйдут непременно,
Всегда неся стране лишь пользу,
Чтоб горделивую ввек позу
Её мир видел ежечасно,
Чтоб было в ней лишь всё прекрасно.
Ах, высоченное то зданье!
И в нём обширнейшие знанья
Получат все, коль в том стремятся,
Ума в нём видя чудо‒братца.
Ура! Вождя увижу скоро!
Он величайший, нету спора,
Сидит на троне гордо, строго,
А вкруг народов много‒много,
И ростом он до самой тучи,
И силой мускулов могучий,
В боях с врагом непобедимый,
И всем народом страсть любимый.
Таким он долго представлялся
Вплоть до какого‒то мне класса,
Пока на площади, на Красной,
На демонстрации прекрасной
Вдруг не увидел настоящим,
С другою группою стоящим,
На превеликом Мавзолее,
Что нет трудящимся милее
Вовек. Ура! И всех порывы
Его увидеть страсть бурливы!
Растил страну, держал порядок,
Знал внешний враг и свой прегадок,
Не даст что Родину в обиду,
Давил врагов, как будто гниду,
Ввысь поднимал страны хозяйство
И в коммунизма вёл всех царство.
И вот известье о вербовке…
Пришло тут время быть сноровке,
А как меня ей взять с собою,
Ведь надлежало ей одною
Прибыть в Москву, по Договору?
И мысль, что с плеч сняла вдруг гору,
И появилась, как спасенье:
Я в чемодане заточенье
Всегда, везде, где это надо,
И проведу, хоть не услада
Мне будет в этакой темнице,
Когда контроля будут лица.
А как пройдут, я вновь на воле
Вмиг окажусь, не труся боле.
Вот так доехал до столицы.
О том рассказ одной девицы,
Что с нами ехала попутно,
И был потом, наверно, блудно,
Ведь о таком не помню сроду,
Наверно, лжи лила всё воду,
Чтоб посмеяться надо мною.
А я её зато «Козою»
Назвал за смех, что был, как козий,
Страница 38