Детство - стр. 4
Через несколько дней после отъезда кишлачных, дед привел других людей. Они ссыпали пшеницу и орехи в мешки и увезли все, навьючив на рослых ишаков и коней, таких смирных – швырни в любого ком глины, ухом не поведет. Я зашел в амбар, а там – пустым-пусто! Одни мыши шныряют по закромам, поблескивая хитрыми глазками. Зло меня взяло тут, не могу понять, зачем дед отдал все? Особенно жалко было орехов. Я побежал к матери, а она рассмеялась:
– Это все не наше, сынок, хозяйское, хозяина твоего отца…
От такого ответа у меня заныло сердце. Хмурый я вышел на улицу.
В эту пору мне было, наверное, не больше четырех лет…
Улочку нашу заняли ткачи. Одни, натянув основу, красили ее синей краской, другие – ровняли и гладили нити, протаскивая по основе какое-то громоздкое и тяжелое, как колода, приспособление, утыканное с одной стороны грубым волосом. Большая часть ткачей – люди пожилые. Чуть забаловался, слышишь окрик:
– Не вертись под ногами!
Достав из арыка ком вязкой глины, я сижу в стороне, играю в «хлопушки». Вдруг из калитки соседнего дома выбегает Агзам, мой дружок – глаза блестят, в руках ломоть полосатой дыни-скороспелки. Я уставился на него с завистью. Спрашиваю:
– Сладкая?
– Ох и сладкая! – замотал головой Агзам. – Отец принес, дома еще есть!.. – похвалился он, но тут же спохватился и спрятал руку с дыней за спину – видно, догадался о моем желании.
Я отшвырнул глину. Во всю прыть припустил в переулок, зная, что дед должен быть там. Дед разговаривал со своим приятелем. Я прильнул к нему:
– Дедушка – дыни!..
Дед не слушает. Постукивая по земле концом палки, он продолжает разговор:
– Знаю, знаю. Он был человеком Мусульманкула, самого шайтана мог поучить…
– Очень хорошо, раз вы его помните! – тяжело мотнув крупной головой в старой тюбетейке, говорит приятель деда. – Так вот, и надо ж было, чтобы я встретился с ним лицом к лицу, будь он проклят! Он на коне, а я пеший. И в руках одна палица. А ведь он здоров был, как див, и в бою злой до бешенства…
Я невольно прислушиваюсь. Поглядываю то на деда, то на его дружка. Речь шла у них о войнах, об осадах, о каких-то ханах, беках. Кто-то там успел запереть большие ворота какой-то крепости, кто-то перекрыл воду в город. Где-то там, в садах, переспелые фрукты осыпались и гнили, потому что садоводы сбежали куда-то… Разговор этот, кажется мне, увлекательнее самой интересной сказки.
Наконец, старики смолкают и задумываются, опустив головы, – видно, вспоминают свою молодость. Я спохватываюсь, дергаю деда за руку:
– Дыни…
– Сиди смирно, проказник, – говорит дед. – Дыни еще не поспели.