Детский мир - стр. 79

Вместо ответа я показала ему крекер из выданного мне сухпайка.

– Отлично, – он поглубже натянул на мою голову капюшон от пончо и предупредил всё с теми же ворчливыми нотками в голосе:

– Переход будет долгим и тяжёлым. Скажи мне, если устанешь. Я что-нибудь придумаю.

И ушёл проверять, как там раненые и готовы ли они начать движение, потому что номинально именно они, а точнее, один из них – сержант – считался командиром в нашем походе.

Никогда бы не подумала, что такие простые вещи могут заставить мою душу петь.

Наверное, именно поэтому тот дневной переход не показался мне таким утомительным, как предыдущий.

К сумеркам мы добрались до леса и основательно в него углубились. А потом Север наконец объявил привал. Мы, словно кегли, попадали в неглубокий снег. Приказа ставить лагерь уже никто не ожидал. Минут через пятнадцать народ закопошился, прорывая доступ к земле, а я решила помочь Зверю поставить палатку для саней.

– Тебе не стоит выглядеть такой счастливой, Старуха, – произнёс мальчишка, ощутимо понизив голос, когда произносил запрещённую Севером кличку. – Среди наших крыс нет, но мы здесь не одни. Есть одиночки и мясо, – мясом парень упорно называл раненых. – И я не стал бы их осуждать, если бы они сделали выводы и озвучили бы их при посторонних.

Я замерла в неудобной позе, раскатывая палатку по снегу, и подняла голову:

– Что ты имеешь в виду?

– Я говорю о Доске почёта! – шёпотом выругался Зверь. – У Севера крыша поехала, если он сам тебе об этом не сказал, но можешь ты убрать со своего очаровательного личика эту дурацкую улыбку?

– Что? О Доске почёта?

Почему мне кажется, что я уже слышала это словосочетание в подобном контексте? И было это не так давно. Интуиция заскреблась где-то в районе солнечного сплетения, однозначно нашёптывая, что разъяснений лучше не требовать – они мне не понравятся.

– Я не понимаю…

– Почему все бабы так реагируют на Севера, он волшебник? Знает какие-то тайные приёмы? У тебя нет разрешения на секс, Старуха. В твоём возрасте пора уже знать, что такие вещи безнаказанно не проходят.

Я покраснела. Уверена, что покраснела, хотя до этого момента я думала, что мой организм на это не способен. Уши, щёки, шея и даже глаза вдруг нестерпимо загорелись и, одновременно с этим, внезапной судорогой сжало горло.

– Ничего подобного. Мы не… то есть я… это так гадко.

– Это Детский корпус, Старушка, – Зверь вдруг смягчился и осторожно взял меня за руку. – Оглядывайся по сторонам и не показывай своих эмоций, если хочешь выжить. Мне всё равно, что у вас там, но… Идёт сюда, – мальчишка отшатнулся от меня. – Только не говори, что это я тебе о Доске почёта сказал.