Детская площадка - стр. 30
– Ной хромает, – говорит он, вытирая рот рукой.
– На него только что упал Эш. Ничего, поправится. – Ева подходит и берет мужа за руку. Его кожа горячая и влажная. – Помнишь, какая жара стояла, когда родился Эш? – Роды оказались долгими и трудными, Эрик постоянно был рядом, нежный и внимательный, счастливый оттого, что у него родился сын. Ева улыбается. – Не верится, что нашему малышу уже три года!
– Он больше не малыш. – Эрик идет к двери и на пороге с легкой ухмылкой бросает через плечо. – Между прочим, он сказал «папа».
Муж исчезает в саду, Ева ошарашенно смотрит ему вслед. Вот и первое слово сына.
За окном Эш восседает на холме из буковых опилок и играет, пропуская их между пальцев. Он незаметно сбежал из кухни. Ева поспешно выходит наружу и наклоняется к сыну.
– Что сказал наш именинник?
Эш хватает пригоршню опилок и протягивает ей.
– Зайка, как зовут папу?
Эш ложится на спину и жмурится от яркого солнца.
Соррель спрыгивает с качелей и опускается на корточки рядом с братом.
– Я слышала, как он сказал «папа», – шепчет она.
Мать обнимает ее, и они вместе смотрят, как Эш радостно перекатывается с боку на бок.
– Везет же людям, – тихо отвечает Ева. – Жаль, что я все пропустила.
– А домик-то – сюрприз, – раздается с горки недовольный голос Поппи. – Ты должна держать Эша внутри.
Ева уносит брыкающегося малыша обратно на кухню. Ставит в холодильник шампанское и смотрит в окно на высокую фигуру Эрика, который сгребает сухие ветки для костра. Он слишком занят, чтобы отпраздновать неповторимое событие в жизни Эша прямо сейчас. Ева начинает мариновать лосося, наблюдая, как мед и соевый соус скользят по его розовой мякоти. Она изучила Эрика как свои пять пальцев. Изменились ли они оба с тех пор, как поженились? В самом начале, будучи полностью поглощенной детьми, она не придавала значения его молчанию. Тогда ей было все равно, а теперь – нет. Она убирает лосося обратно в холодильник и достает стейки, чтобы замариновать их в масле с чесноком. Эрик – прекрасный отец и верный муж, но, если она больше не скажет ни слова, их разговоры, наверное, прекратятся совсем. Ева втирает чеснок в мясо и представляет себе молчание, растянувшееся на часы, дни и месяцы. Воображает будущую жизнь, проведенную бок о бок с мужем, но в полном безмолвии. Как в монастыре. Когда она скажет Мартину, что Эш произнес первое слово, тот рассмеется и захлопает в ладоши. Они начнут болтать и постепенно перейдут к обсуждению языка и книг, романа, который он читает, или главы, которую пишет. Темой разговора может стать вид с его балкона или люди на улице, что угодно. Пустая трепотня, сказал бы Эрик, но их беседы с Мартином – окно в огромный мир. А реплики Эрика, напротив, как ставни, которыми по вечерам закрывают витрины магазинов – металлические, грохочущие.