Дети зимы - стр. 15
Служба была недолгая. Нора признала, что в старинных молитвах было нечто весьма достойное. Церемония помогала осиротевшей семье пройти через мучительное прощание с усопшим. Даже неверующие находили утешение в тех словах. Ник стоял с мрачным лицом, а потом, когда все вышли на осенний ветер и дождь и направились к кладбищу, поддерживал вдову.
Ей было больно смотреть в лицо Карен, видеть на нем непонимание, когда та крепко прижимала к себе сыновей. Работник с фермы обнаружил Джима в поле; к куртке была приколота записка, предусмотрительно защищенная от дождя пластиковым пакетом. Джим был гордым. Он хотел освободить своих сыновей от проклятой участи сыновей фермера. Для него это был единственный выход, но каково теперь его бедным мальчишкам… Тучи расступились, и на секунду выглянуло солнце, залив каменные стены нежно-розовым светом.
В такой день уместнее было бы бродить по пустошам, если снят карантин, а не хоронить молодого мужика, обезумевшего от страха перед жизненными невзгодами. Нора молча выстояла заключительную часть церемонии; она знала, какое горе обрушилось на Карен Гримолдби. Время – плохой лекарь. Оно просто чуточку лишает боль остроты, чтобы можно было дышать и жить дальше. Но боль не проходит никогда.
Она никогда не умела тратить время на болтовню. Женщины должны быть словно каменная стена, крепкими и твердыми, если речь идет об их детях. Семья – вот что самое важное. А чувства надо держать под контролем. Если ты упиваешься своим несчастьем, оно никогда не кончится.
Пройдет время, и она принесет Карен пирог, а ее близнецам коробку сладких овсяных лепешек. Когда будет написан ответ на все письма соболезнования, а затраты на похороны покрыты – когда зима зажмет всех в свой железный кулак, – вот тогда для нее будет самая пора навестить вдову и подбодрить ее. Потому что в это время Карен уйдет с головой в свое горе. К этому времени она будет занята продажей фермы и переездом. И вот еще одна ферма будет разделена на куски и продана под летние дачи для горожан.
Она посмотрела в угол кладбища Св. Освальда, где похоронены те, кто были когда-то для нее самыми дорогими в жизни. Там стояли два скромных могильных камня с надписями на латыни.
«Nos habebit humus». Земля примет нас.
«Mea filia pulchra». Моя красавица-дочка.
Латынь – удобный язык для того, чтобы прятать в нем свое горе. Нора не хотела, чтобы люди видели ее горе. Достаточно того, что отец и ребенок лежали тут вместе под кленом, который пробуждался каждую весну.
Фермеры привыкли к жестокости природы и к смерти, – размышляла она. Серые вороны выклевывали глаза у слабенького новорожденного ягненка, а лисы отгрызали у него голову. Природа не щадит слабых, уничтожает их. Но та эпидемия косила всех без разбора.