Дети заката - стр. 47
– А ты ведь прав, Митя… Я ведь до последнего думала, что это блажь твоя, а она действительно была живая. Только разве можно было ей помочь?
– Нет, я ведь и не об этом. Хрупко всё и невечно…
Утром на машине с маленьким прицепом Дмитрий поехал за первыми саженцами. Вырубал их из земли аккуратно, чтобы не повредить корневую дерева. Саженцы выкапывал уже подросшие, высотою в полтора метра. И больше пяти деревьев в прицеп не входило: он старался слой земли, на котором они росли, завернуть в брезент, чтобы они на новом месте меньше болели. По всему огороду были набиты колышки, где будут сидеть новые «жители» села Бураново. К вечеру появилась первая кедровая аллея. Через четыре дня работа уже была почти завершена. Но с последним рейсом что-то припозднился Дмитрий.
Уже солнце склонилось к горизонту, когда он въехал во двор, но не один. Хлопнув дверцей, велел топить баню и готовить ужин. Из машины вылез обросший грязный человек в рваной землистой рясе. Ряса – это было сильно сказано: полы чуть ли не в полосы порваны, подпоясан капроновой бельевой верёвкой. Из-под его скуфейки выбивались давно не мытые волосы, и рыжая подпаленная борода торчала ёжиком во все стороны. Он вышел из машины и, не зная, куда пойти, опустился на чурку во дворе, поставив возле себя тощий чёрный заплечный мешок.
– Кто это? – спросила Валентина, прижав руки к груди, увидев худое измождённое лицо старика.
– Это? Помнишь, Сева рассказывал о попе-расстриге, что у него был в больнице? Так это он и есть.
– Ты, Митя, только в дом меня не веди: живность в голове да бороде завелась – от грязи, я думаю. Не могу я в таком обличье… Мне бы баню сначала и поесть чего-нибудь горячего – давно горячего во рту не было. А сухарики у меня есть, немного… Пахнет от меня прелью, как от покойника, – ты уж не обессудь. И машина, наверное, пропахла… В баню надо…
– Будет тебе баня, русская, по-черному – прогреешь кости… А живность из головы да бороды мы сейчас выведем.
Он принёс дихлофос и целлофановый мешок, снял с расстриги его скуфейку, обрызгал волосы и бороду попа, повязал его голову, словно платком.
– Метод проверенный, батюшка! Ты только пореже дыши, старайся на ветер встать, чтобы чистым воздухом дышать, а то крыша поедет, опьянеешь.
Валентина перед баней достала чистое бельё Дмитрия, кальсоны и нательную рубаху, которые он надевал только зимой на охоту, старенький свитер и брюки.
– На, предложи болезному, а своё пусть скинет. Я кипятком потом замочу или выброшу – разве можно в этом ходить?
– Как видишь, можно… Принеси ему пока чего-нибудь горячего. Голоден очень человек: когда он шёл по лесу, его шатало от дерева к дереву. Я сначала думал: пьяный. А нет – вижу: обессилел.