Дети Третьего рейха - стр. 56
Каждый раз я спрашивала: «Мама, а почему он не отвечает? Не присылает денег, чтобы тебе помочь? Или хотя бы открытку?» Он вообще не заботился обо мне, что вызывало недоумение. Ведь я же единственный его ребенок!
В общем, лет в десять я закатила маме истерику: «Раз он так тебе нужен, пиши ему сама. Я больше не буду!» Конечно, я и не думала о том, что мама в своих мечтах видит меня в Европе, с хорошим образованием, в лучших условиях, чем тут, в Перу. Она понимала, что у меня есть склонность к языкам. «Ты можешь там остаться, выйти замуж в Европе», – так мама рисовала себе мое будущее. Но меня в Европе не ждали. К тому же, я считаю, что человек должен оставаться там, где ему лучше, а не там, где считается, что ему будет лучше. Тут, в Перу, мы обрели второй дом. А для меня он первый, потому что мне, когда мы приехали сюда, было шесть, и я прожила тут всю жизнь. Так я о чем?
– О том, что Альберт отправился в Аргентину и должен был…
– Ну точно. – Элизабет чешет Аша за ушком. – Должен был. Я помню, что как раз была дома. И вдруг кто-то постучал в дверь…
– Альберт!
– Я тоже тогда подумала – Альберт! Папа! Бросилась к двери – и увидела джентльмена. Я уже и не помнила, как выглядит отец. И тут он говорит: «Могу я пообщаться с Милой Клазар, ведь она здесь живет? Я не ошибся?» Я так на него смотрела – он это или нет?!
Увы, это был не отец. Это был какой-то человек из посольства, уж и не вспомню, зачем он разыскивал маму… Это было сильное, я бы сказала, оглушительное разочарование. Потому что, несмотря на мое нежелание писать ему, я все-таки постоянно думала об отце и с интересом выслушивала ту скудную информацию о нем, которой с мамой делились мои тетки Ольга и Паула.
Да, папа приезжал в Аргентину и даже прожил в Южной Америке два года, но ни разу не связался с нами, даже не сообщил, что он здесь, рядом…
– Но ты же общалась с Брунхильдой! Может быть, он просто не получал твоих писем? Или упоминал о тебе перед смертью…
Элизабет рассекает рукой воздух, чем пугает Аша, и тот трусливо спрыгивает с парапета, по которому только что вальяжно разгуливал.
– Это в книжках человек вспоминает перед смертью о чем-то важном, кается, просит прощения. Нет, Брунхильда сказала, что он ни разу не упоминал обо мне. Что касается моих писем… все знали, что он их получает. Это правда. Поэтому мать Брунхильды, баронесса, на которой Альберт женился, была уверена, что он поехал в Южную Америку ко мне. И Брунхильда тоже была в этом уверена. Так что для нее мое признание стало откровением. Она не знала никаких подробностей о жизни отца, ничего толком рассказать мне не смогла. Помню, мы с ней сидели и молчали. А потом она сказала: «Ты ничего не потеряла, потому что он не был хорошим отцом даже для меня, девочки, с которой несколько лет прожил под одной крышей». А потом Альберт расстался с баронессой и куда-то уехал. Позже я узнала, что он женился на какой-то женщине, просто для того, чтобы не умереть в одиночестве, всеми покинутым и забытым. Хотя вышло именно так. О его смерти я знаю совсем мало: со времен Первой мировой у него было ранение где-то в области желудка. Насколько я знаю, с возрастом эта рана давала о себе знать всё чаще и чаще. А потом всё закончилось…