Дети Шини - стр. 51

Я разогрела молоко и попросила Семину принести еще снега для чая. А сама взяла кружку с дымящимся молоком, села на кровать и несколько раз потрясла Амелина за плечо, пытаясь разбудить. Но он только кашлял и хрипел. Потрогала лоб. Температура если и была, то намного ниже, чем вчера вечером. Вероятно, было лучше оставить его в покое. Но как только дверь за Семиной захлопнулась, он неожиданно схватил меня за руку, так что молоко, которое я держала в другой руке, немного выплеснулось на пол.

– Как ты позволила им сделать это со мной?

От такой фамильярности я растерялась.

– А как еще? Нужно было сбить температуру. Или ты хотел умереть?

Попыталась аккуратно высвободить руку, чтобы снова не разлить молоко, но внезапно остолбенела. И было от чего: все его предплечье, от самого запястья до локтя, оказалось испещрено кошмарными рубцами и порезами, маленькими и большими, тонкими и жирными шрамами, в основном поперечными, но было несколько и продольных. Так, что все вместе это напоминало хаотичную штриховку безумного художника.

Амелин перехватил мой взгляд и вызывающе улыбнулся.

– Видишь же, что хотел. Только до вчерашнего дня думал, что все знаю о боли, но даже представить не мог, что чувствуешь, когда к горячему телу прикасается кусок льда.

– Якушин сказал, что это не больно, просто неприятно, – с трудом выдавила я, все еще переваривая увиденное.

– Твой Якушин ошибся. Все наоборот – это было жутко больно, но приятно.

Он паясничал, стараясь меня зацепить.

– Слушай, Амелин, ты не дома. Может, там твои родители на эти штуки ведутся, а нам, честно сказать, по фигу.

Но ему явно доставлял удовольствие этот глумливый ребяческий эпатаж. Он вытащил из-под простыни вторую, так же сильно обезображенную руку и вдохновенно продекламировал:

Я сунула ему чашку с молоком и отошла от кровати.

Он выпил залпом и тут же снова позвал меня.

– Будь другом, помоги дойти до туалета.

Идти на попятную не хотелось, но не могла же я его послать в таком состоянии.

Кое-как поднявшись с кровати, Амелин завернулся в простыню, сунул ноги в смешные ботинки и оперся о мои плечи. Он был выше головы на две.

– Извини. С Фетом я, наверное, переборщил.

– Завтра поедем в больницу, там тебя быстро вылечат.

Мы почти дошли до дверей, но после этих слов он вопросительно остановился, и внезапно вспыхнувший в его глазах упрек заставил меня почувствовать себя виноватой.

– У нас нет лекарств, и мы должны будем разъехаться.