Дети сакморов - стр. 57
Платье её была куда нарядней скромной одежды супруга. Одета она была в багровый, с синей оторочкой, балахон, на плечах украшенный золотистой вышивкой. На ногах были нарядные сапожки мягкой кожи, с блестящими металлическими вставками, богато разрисованными декоративным узором.
На голове её был синий бархатный колпак с меховой оторочкой по краю, верхушку которого венчал меховой же рыже-серый помпон.
На вид, как показалась Сергею, дама была в возрасте предпенсионном (то есть, лет примерно пятидесяти пяти… хотя какая у гномов пенсия?)
Впрочем, вид молодящейся дамы, конечно, обманчив и ошибся Сергей раз этак в восемь. Впрочем, с гномами ошибиться легко. Рождаются они сморщенными, вылитыми старичками на вид, но зато уж потом почти не меняются с возрастом, так что на вид никогда и не определишь, имеешь ли дело с почтенным подземным духом полутысячелетнего возраста, или с совсем юным гномышом годков шестидесяти от роду.
Впрочем, у совсем юного духа взгляд озорной и весёлый, щёки румяные и плотные, будто райские яблочки.
Супруга Корнилия таковым цветущим видом похвастаться не могла: лицо её было сморщенным, а взгляд полнее старушечьим, то есть подозрительным, колючим и замутнённым одновременно.
Впрочем, чувствовалось (непонятно отчего, но чувствовалось), но женщина она добрая, хотя от природы слегка занудная и не слишком расположенная к чужакам.
Супруга, переваливаясь с боку на бок, медленно спустилась по тропинке к берегу, на ходу, превозмогая одышку, ругая мужа на швейцарском диалекте немецкого языка, который (как и вообще немецкий язык) был Сергею знаком лишь по фильмам про войну, то есть, можно сказать, незнаком вообще.
– Гретушка! Гретхен любезная! – засуетился Корнилий, спиной загораживая нору. – Чего так рано пришла? Чего на веранде тебе не сиделось? А жилище ещё не готово, не готово ещё!
И он, попятившись, едва не заткнул нору задом.
– Его ещё копать и копать! Расширять надо! Расширять, тебе говорю!
Упрямая Грета, не сбавляя хода, пошла прямиком на мужа и остановилась только, когда от слегка развевающегося на ветру края балахона до Корнилия осталось полшага.
– Старый турак! – переходя на русский, продолжила Гретхен. – Разговаривать с незнакомец, болтать фсякий глупость фместо рапота! И фсё путать! Твой нора смотреть на зюйд!
Корнилий, вынув зад из норы, засуетился, размахивая руками, заметался вдоль откоса, слюнявя пальцы и пробуя воздух.
– Да нет же! – закричал он. – Какой юг? Юго-восток, как ты и просила!
– Нихт зюйд-ост! – отрезала Грета. – Строго зюйд! Что не есть нормаль для наблюдения осеннего полёта птиц! Ты толшен переделать нора, изменить направлений!