Дети сакморов - стр. 47
И в ярости пнул завалившуюся на бок урну.
– Не суетись, – повторил Муцкевич, докуривая первую сигарету и тут же доставая из пачки вторую.
– Что-то мне подсказывает, – продолжал он, рваными облачками выбрасывая дым, – что завтра он отсюда выйдет. Точнее, его отсюда вытащат. Это если он действительно опасен. А если не так опасен, как мы думаем, то…
Причмокнув, закончил:
– Тогда его удавят прямо там, внутри! И мы об этом узнаем!
9.
А за четыре часа до того, как посланцы Савойского добрались до узилища и обнаружили место пребывания свидетеля происходило вот что.
Викентий Демьянович Любанин сидел в этом самом следственном изоляторе на привинченном к полу стуле перед следователем Леонтием Размахиным и трепетал.
Леонтию Даниловичу нравилось, что допрашиваемый трепещет. Но очень не нравилось, что арестованный при том упорно не желает признавать свою вину и всячески увиливает от ответственности.
Хотя и трепещет, что очень даже хорошо.
И вселяет надежду на достижение взаимопонимания с подследственным.
– Хватит ногами по полу стучать! – строгим голосом сказал Размахин и подвинул ближе бланк протокола допроса.
– Стало быть, гражданин Любанин, шестьдесят третьего года рождения, ранее не судимый, без определённого места жительства,.. – усиленно изображая задумчивость, пробормотал следователь, заполняя каракулями новую строку.
Тут стоит заметить, что задумчивость он изображал лишь для проформ, потому как искренне полагал, что следователю положено изображать перед допрашиваемым усиленную работу мысли и борьбу с обуревающими душу сомнения.
На самом деле никогда и никаких сомнений у Размахина не было, особенно по поводу виновности задержанных.
Он и сейчас за час допроса успел уже полностью всё для себя выяснить и определить, прикинув заодно и тот срок, на который может потянуть вина ранее не судимого Любанина.
Но имитировать усиленную работы мысли стоило. Ничто так не смущает подследственных, как сморщившийся под грузом мыслей лоб следователя.
– С недавнего времени! – поспешно добавил Любанин, попытавшись привстать со стула.
– Сидеть! – прикрикнул на него Размахин и погрозил кулаком.
Викентий Демьянович послушно затих и замер, и, чтобы не было больше искушения вскакивать, ногами зацепившись за ножки стула.
– Что – с недавнего? – поморщившись, переспросил Размахин.
– Бродяжничаю с недавнего, – пояснил Любанин. – Запил я как-то неудачно, жена от меня ушла. Я бросил потом, но она уже не вернулась. И вот решил я продать квартиру, а люди те, которые сказали, что купят, фактически и не купили, а…
– Замолкни, – с лёгким зевком прервал его следователь.