Дети с Олимпа - стр. 5
– Доброе утро, малышня! Как спалось? – закричал им Эрот.
– Надо говорить с днём рожденья, – покачала головой Афродита. – Ведь они только на свет родились.
А пузырям весело, и они засмеялись, и у девочки голос громче, чем у мальчиков.
Теперь Эрот не единственный мальчик с крыльями. А следом за ним сто малышей-пузырей взмахивали крошечными крылышками. Они только учились летать, а уже смелые. Разлетались в стороны, чтобы играть с бабочками. Они и сами бабочки, только кудрявые. Что за морока за ними приглядывать, а ничего не поделать, Эрот им старший брат.
Когда с прогулки возвращались все в синяках и ссадинах, их сажали пить козье молоко и наказывали сидеть смирно, слушать и не перебивать. «Ты старший, с тебя малыши пример берут», – говорила мать Эроту.
Откуда они только на его голову свалились?
Сидеть смирно у Эрота не получалось, он постоянно задавал вопросы, и первый из них такой: «Почему никто не интересовался, откуда взялась пена, что вытолкнула раковину из воды?»
Сколько ни думали боги, никто не смог объяснить, как появились на свет крошечные детки Афродиты. Собрались они в пене вокруг раковины, и из каждого пузыря вылупился прехороший ребеночек, милый и пригожий.
История детей – вот, что интересовало Эрота. Едва на свет появились, а уже морские путешественники.
Афина со своей Элладой пусть подождёт. Кстати, и сама она появилась на свет необычно: из головы своего отца. Так что чудесами на Олимпе никого не удивишь!
Как рождались пузыри, Эрот сам видел. Прохладная вода заструилась, омывая их. Волна поглаживала их, успокаивала. Вот такая волшебная волна.
Кентаврик гарцевал по пляжу, высматривал, не промелькнет ли что на горизонте. Не появится ли еще какая другая раковина-путешественница. Нет, второй такой нет. Только морские девы, дочери Посейдона резвились на волнах.
Эрот однажды спросил, что кентавры едят. Он ни разу не видел, чтобы его друг щипал на лугу травку, как лошадка. Кентаврик обиделся и сказал, что из всей еды он предпочитает амброзию, которой его угощает Ганимед.
Может, он оттого и умный, что питался амброзией. Но тогда почему Эрот глупышка? Его мама так и называла: «Мой глупышка».
3. Гермес
Что выйдет из пузырей, Эрот и сам не знал. Они слишком маленькие, так говорил. Напрасно он считал их несмышленышами. Не представлял, в чем подвох. А ведь пузыри умели летать.
Маме эта летучесть пришлась не по душе. Ее бы воля, она бы постригла им крылышки. Вот и крылатый конь Пегас её нервировал. Какой он конь, если может улететь с быстротой ветра.
А Эроту летучий конь нравился.