Дети-одуванчики и дети-орхидеи - стр. 6
И наконец, в более широком, глобальном смысле мы живем сейчас во времена возрождающегося пренебрежения – возможно, беспрецедентного – заботой и защитой самых беззащитных людей в мире. Все чаще во многих странах мира, и наиболее заметно, к сожалению, в моей стране, в Соединенных Штатах, беззащитность подвергается нападкам и издевательствам. Бедных стыдят за их бедность. Бездомных презирают как ленивых и неспособных. Беженцев от насилия гонят прочь. Скромность игнорируется. А самые «малые сии» забыты. Существует глобальная и печальная тенденция – отворачиваться от бедствий и нужд самых отвергнутых, лишенных гражданских прав и ранимых людей.
Главная идея этой книги заключается в том, что именно дети в нашем обществе – самые восприимчивые. У них нет силы, они самые зависимые среди тех, кто жизненно нуждается в милости и доброте для выживания. Это наши дети, которые неспособны обеспечить себя, не могут выстоять в одиночку без поддержки или помощи, самые ранимые среди бед и заблуждений народов. Хотя дети-орхидеи, как мы увидим, особенно чувствительны к манере, в которой мы обращаемся с молодежью и защищаем ее, по большому счету, все дети в мире – это орхидеи.
1
История двух детей
Это чудо,Что цветок за цветкомБудет растиТаким же прелестным.Хотя зеркалаНе могли показатьСовершенствоСлишком часто – молчаниеУдерживает ихВ том пространстве.Уильям Карлос Уильямс, «Темно-красный цикламен»
Это история спасения: история о детях, которые, подобно орхидеям и одуванчикам, сильно различаются своим восприятием окружающего мира. Это история, которая вырастает из 25-летних лабораторных экспериментов и исследований в естественных условиях. Автор вложил в нее немало и научного, и личного – как один из ученых, из работ которого она появилась, как один из детей, чья история стала болезненной и захватывающей реальностью еще прежде, чем появилось то, о чем можно рассказать.
История орхидеи и одуванчика началась в тот момент, когда в одной калифорнийской семье среднего класса появились на свет два рыжеволосых ребенка, одним из которых был я. Детей разделяло чуть больше двух лет, и у них было почти «зеркальное» детство, как это случается у близнецов. Их воспитывали со всей любовью, надеждой и радостными ожиданиями послевоенного поколения, и они были друг для друга самыми лучшими и самыми верными приятелями, а их характеры и эмоции были так похожи, как это бывает у братьев и сестер. Однако в решающий момент жизненных перемен пути детей разошлись: один пошел по тропе успехов в учебе, растущих дружеских отношений, долгого и прочного брака и почти неприлично удачной карьеры. В жизни другого ребенка постоянно нарастало психическое расстройство и регресс в сторону психоза и безысходности.