Дети Нитей. Восток - стр. 15
– Нет, там были трое мужчин, она и еще две женщины. Они говорили между собой, но я не понимал слов, – я с любопытством посмотрел на него. – Они мне понравились, но немного пугали.
– Все шестеро… – Задумчиво хмыкнул Марз. – Интересно.
– Что это значит, орэ? – я внимательно наблюдал за его мягкой улыбкой.
– Время покажет, – весело отозвался Марзок, встал и одним движением поднял меня на ноги. – Едем. А по дороге я расскажу тебе одну легенду. О том, как люди узнали магию.
Я с готовностью поспешил к лошади, но обернулся и хмуро уточнил:
– А о ней? О ней ты расскажешь? Ты же знаешь, правда?
– Да. Знаю. – Марз усмехнулся и смерил меня ироничным взглядом. – Расскажу и о ней.
Кроме того, что я услышал легенду о первых поселенцах, этот день больше ничего не принес. Конечно, Марзок рассказал и о тех, кто мне приснился, о четверых коротко и велел спрашивать их тайфу при желании, о Сууре и Мейет – очень подробно. Я заявил, что раз уж она связана с каждой Нитью, то я стану ей поклоняться так же, как Марз, мне это казалось самым логичным решением на свете. Он тогда не стал спорить или возражать, может, просто мечтал, чтобы я поскорее забыл напрочь и этот сон, и все, произошедшее вовсе, может, ему просто понравился такой выбор, я и теперь не знаю. Этот разговор мы не заводили больше совсем, а я вновь погрузился в изучение мира, в который попал.
Было здесь что-то, неуловимо отличное от Запада, чего я до сих пор не взялся бы описать с точностью. Вроде все те же пыльные дороги, трактиры, даже пейзажи. Южная, истерзанная солнцем земля, камни и каньоны, горы и небо, на котором не встречалось и крошечного облачка. Тени хищных птиц, неторопливая возня мелкой живности в редких, опаленных солнцем кустах и невысокой, желтоватой траве. Воздух пах раскаленной каменной крошкой, ветра кидали в лицо песок и не приносили прохлады. Каждое дерево на пути, кривое, странно изогнутое и с редкой листвой, я встречал, словно личный праздник, так невыносимо было находиться в седле под солнцем. Мы делали привалы куда чаще, чем раньше, едва заслышав звон ручейка или завидев спасительную тень, а Марзок частенько наматывал мне на голову влажную ткань или укрывал от пекла плащом. И все-таки это место, такое жестокое к случайным путникам, было мне стократ дороже Запада с его густыми лесами.
Все дело в людях. Они улыбались, встречая нас, с любопытством выспрашивали о путешествии, перешучивались и перешептывались с хитрым прищуром, в котором не было ни настороженности, ни угрозы. Даже Марзок здесь оказался спокойней, будто сам Восток действовал на него умиротворяюще. В деревнях, где мы останавливались на привалах, я играл с местными детьми, а женщины, присматривающие за нами, частенько утаскивали меня в дома, чтобы накормить или напоить молоком вместе со своими чадами. Марз пытался возмущаться, но на него смотрели так строго, что даже у такого сурового воина, как он, не оставалось шанса на возражения. Я попробовал здесь виноградный сок, а сами тяжелые гроздья с лопающимися от зрелости ягодами мы с новыми приятелями частенько обирали под неодобрительное ворчание местных жителей. Какое-то доброе, безобидное ворчание, словно эти люди прекрасно помнили, как давно крались под палящим солнцем к винограду сами, и эти воспоминания были им дороже пары десятков ягод. Теперь я понимаю, что на территориях Дома Хэйлед просто нет настолько бедных деревень, чтобы не суметь простить детворе крошечную шалость, а Нити вполне позволяют вырастить довольно урожая, чтобы прокормить семьи, продать, и вопрос лишь в том, чтобы труд не пропал даром. Тогда, после Запада с его мрачными окриками, с тяжелыми взглядами и общей осторожностью, граничащей с недоверием, происходящее казалось мне чудесной сказкой, из которой я не желал возвращаться в реальность.