Дети Нитей. Великие Дома - стр. 111
Кажется, мироздание сейчас очень отчетливо мне намекнуло, что свои желания следует формулировать четче. Она еще и сирота… Мне хотелось зарычать. Я глубоко вздохнул и с самой доброй интонацией, на которую был способен, попросил:
– Ай-Ла, дай мне, пожалуйста, руку.
Она отступила на шаг и резко мотнула головой. Я бросил короткий взгляд на Алу-Ша, призывая помощь.
– Дочка, сделай, как он просит. – Суулед вздохнул. – Я его знаю, он хочет помочь.
Она молча застыла на месте.
– Это не повредит ни тебе, ни твоему сыну, – я улыбнулся. – Я просто кое-что проверю. Я врач, из Сериона.
А еще боевой маг Разума. Но вот про это-то, как раз, тебе знать не следует, в принципе.
Она подняла на меня глаза, и впервые за все время я почувствовал кроме страха еще и любопытство. Она хотела больше знать о своем ребенке – настолько хотела, что отступил даже этот животный ужас.
– Сыну? – переспросила Ай-Ла, прикусив губу. – Вы уверены?
Я мягко улыбнулся. Конечно, нет, но врать я ей не хотел. Как и не хотел, чтобы страх в ней вновь победил любопытство.
Ай-Ла медленно, неуверенно подошла ближе и протянула дрожащую ладонь, напряженная, готовая в любой момент бежать и спасаться. Я, крепко стиснув зубы, начал искать нужное воспоминание, оттуда еще, из детства. Из ее детства на севере Сууледа.
И, очень быстро найдя нужный фрагмент, теперь смотрел глазами маленькой девочки, спрятавшейся в амбаре, как маг Разума, сжимая кулак, в котором наверняка Нити, просто она не может их уловить, заставляет упасть на колени мага-отступника, ее дядю. Она не слышит, что говорит офицер, не видит, как смотрит на него пленник, ведь маг стоит к ней спиной. Но видит широкий, полный ярости и злобы удар кулаком в челюсть обезоруженного противника, потом еще один и еще. Раз за разом, поднимая пленника узором Нитей, офицер с особым наслаждением, даже не скрывая его, избивает ренегата. После чего, сплетая совсем новый узор, заставляет мага изогнуться от боли с таким громким и отчаянным криком, что его слышит уже и девочка. Ренегат, сотрясаясь от конвульсий, замертво падает на землю. Офицер, коротко сплюнув, уходит вместе со своим отрядом. Остальных девочка не видит, как не видит она и мальчишки всего на три года ее старше, четырнадцатилетнего будущего капитана специального отряда боевых магов, наблюдавшего тогда эту казнь вместе с ней. Только со стороны солдат, только слышавшего слова офицера и видевшего нахальную, злобную улыбку мага, уверенного, что ему ничего не будет, уверенного, что его просто пытаются запугать. Заметившего, как эта ухмылка меняется на ужас при словах офицера. И той ненависти в глазах, с которой мальчишка смотрит на мертвеца, она тоже не видит.