Дети Морайбе - стр. 40

На столе стоит соблазнительнейший стакан с ледяной водой. Незнакомец кивает, и она тут же – судорожно, почти мгновенно – выпивает все до дна, а потом прижимает холодное стекло к щеке.

Гайдзин наблюдает.

– Делали тебя не для тропиков. – Приблизившись, он начинает пристально изучать девушку. – Любопытно, что конструкторы решили изменить структуру пор.

Эмико подавляет в себе желание отпрянуть и через силу тоже тянется навстречу.

– Это чтобы кожа была привлекательнее – глаже. – Она подтягивает пасин повыше, приоткрывает колени. – Хотите потрогать?

Гайдзин смотрит вопросительно.

– Пожалуйста, трогайте.

Его пальцы скользят по бедру.

– Приятно.

Ему в самом деле нравится – выдают сбивчивый шепот и жадный взгляд, как у ребенка, который предчувствует приключение.

– Кожа у тебя просто горит, – говорит он, кашлянув.

– Хай. Как вы сказали, делали меня не для тропиков.

Теперь гайдзин изучает ее до мельчайших подробностей, голодные глаза бегают вдоль тела, будто могут насытиться зрелищем. Райли бы это понравилось.

– Ну да. Такую модель могли продавать только богатым, в дома с кондиционерами. Тогда это имело бы смысл, – думает он вслух и, догадавшись, спрашивает: – «Мисимото»? Тебя из «Мисимото» выбросили? Дипслужбе таких бы не дали – правительство не разрешило бы везти пружинщицу в страну, когда дворец на религии просто… – Гайдзин смотрит ей прямо в глаза. – Так что – «Мисимото»?

Эмико накрывает волной стыда, будто он вскрыл ее и покопался во внутренностях – отстраненно, безлично, но оскорбительно, как патологоанатом, который ищет в теле следы цибискоза. Она осторожно ставит бокал на стол.

– Вы генхакер? Поэтому так много обо мне знаете?

Выражение его лица мгновенно меняется – с изумленного восхищения на лукавство.

– Это скорее мое хобби – слежу за новостями генной инженерии.

– Вот как? – Девушка нарочно показывает, что испытывает к нему некоторое презрение. – Вы не сотрудник «Мидвест компакт»? Нет? Не из какой-нибудь корпорации? – Придвигается поближе и добавляет с нажимом: – Не из калорийщиков, случайно?

Последние слова Эмико произносит шепотом, но эффект от них такой, будто закричала: гайдзин вздрагивает, глядит на нее, как мангуст на кобру, хотя вымученная улыбка с губ так и не сходит.

– Любопытное предположение.

Девушке приятно отыграться за прежний стыд. Если повезет, гайдзин просто убьет ее – и конец истории, наступит отдых от такой жизни.

Она ждет удара – дерзости от Новых людей не терпит никто. Сенсей Мидзуми позаботилась о том, чтобы Эмико никогда не выказывала и малейшего признака неповиновения: учила ее подчиняться, раболепствовать, выполнять любые желания тех, кто выше статусом, и быть гордой своим положением. И хотя девушке стыдно из-за излишнего любопытства гайдзина и своей несдержанности, сенсей Мидзуми сказала бы: это проступка не извиняет – нельзя так дразнить мужчину. Хотя какая разница – назад ничего не воротишь, а душа Эмико настолько омертвела, что сама она готова ко всему.