Дети апокалипсиса - стр. 3

Антидепрессант ты мой замшевый…

Черт, да что ж мне хреново-то так?! И откуда эта вонь? Что за дикий коктейль из кошачьих ароматов, запахов немытого тела и застоявшегося общественного туалета? Плюс еще что-то, тревожное и напрягающее… Кровь, дым, гарь? Але, горим – не горим?

Оставив кота в покое, я спешно потянулся к глазам. Закисшим, намертво слипшимся, с колючим песком под веками. Полцарства за ведро воды!

Ценой десятка вырванных ресниц глаза все же удалось разлепить. Отодвинув настырного кошака, я с трудом приподнял дрожащую от напряжения голову.

Дом, любимый дом.

Привычная палитра запахов, с трудом пробивающаяся сквозь помойную взвесь. Мамины палочки корицы в вазе, кальян на полке и масляные краски вездесущих рисунков сестры. Художница…

Висящие на стене часы с давно издохшей кукушкой печально указывали на полшестого. Маятник застыл неподвижно, цепочки противовесов исчерпали завод. Хм, я же с вечера их подкручивал? Неужели сломались? А ведь это единственное, что осталось от прадеда.

Он прислал их в апреле сорок пятого, в последней посылке из Германии, впечатлившись дивным механизмом. Деньги у командира стрелковой роты были – жалованье в полторы тысячи рублей и еще столько же в оккупационных марках. Плюс – компенсация на наем немецкой прислуги и ежемесячное право на десятикилограммовую посылку домой.

Сейчас мало кто знает о таких деталях – но в нашей семье историю помнят и берегут. Как и память о том, что прабабушка извлекла из часов полсотни иголок для «Зингера», бережно завернутые в вощеную бумагу и крепко выручившие семью в голодные послевоенные годы.

А прадед домой не вернулся. Погиб уже после Победы, четырнадцатого мая сорок пятого года, добивая в Курляндском котле остатки 15-й добровольческой латышской дивизии СС…

Отвлекшись от воспоминаний, прислушиваюсь.

Тихо-то как!

Непривычно тихо для любого дня недели и любого же времени суток. Лишь дробное топтание голубей по козырьку подоконника да неутомимое мурчанье Ратника, трудолюбиво массирующего передними лапами мятую майку на моей груди.

Выходящие на южную сторону окна прикрывают тяжелые шторы. Сквозь щели пробивается солнечный свет, вызывая полный диссонанс с непривычной тишиной.

Не шумит сотнями моторов проходящая через квартал четырехполосная дорога.

Не бьет по ушам мат строителей, сутками суетящихся на бетонном скелете очередного новостроя.

Да и стены не дрожат от перманентного ремонта в нашей недавно сданной многоэтажке.

Хм… Спонтанный выходной после фееричной ночи? Оправдание у людей имеется – ведь не каждое столетие Земля проходит сквозь аномальный кометный хвост?