Дети Антарктиды. На севере - стр. 29

Впервые в жизни у Матвея возникло желание ударить названую сестру. Разумеется, этого бы он не сделал ни при каких обстоятельствах, но, казалось, только пощечина была способна отрезвить ее от произнесенного ее ртом безумия.

– Твоя жалость рано или поздно погубит тебя, Матвей. Вполне возможно, она погубит всех нас.

Она больше ничего не произнесла и отправилась вслед за остальными, оставив Матвея в полном ступоре. Неужели это она, его Арина? Казалось, прямо сейчас с ним говорил совершенно чужой человек, лишь внешне похожий на ту проницательную и добрую девушку, которую он знал последние семнадцать лет.

Он ощутил тягучую пустоту внутри и медленно поплелся вслед за остальными.

Прошли весь день, не встретив по пути ни одного города или поселения. Видели только старые машины, теперь встречающиеся значительно реже. Часто натыкались на упавшие прямиком на трассу деревья, обыкновенно сосны; пользуясь случаем, прислонялись к их наполовину сгнившему стволу, давая передышку усталым ногам, делали глоток воды и продолжали путь.

Матвей заметил как много озер присутствовало в этом крае. Между деревьев, метрах в ста и дальше, виднелись большие водные глади или совсем непримечательные озерца, больше походившее на пруд. И это еще они не уходили, в леса, где этих озер, если подумать, наверное десятки, а может и сотни. Найди они местную карту, она наверняка бы была усеяна голубыми пятнашками.

Эх, карта! Вот чего им не хватало. Матвей только и знал, что брели они не то по Архангельской области, не то в Карелии.

Животы молчали, видно смирившись с очередным голодным днем. Остатки пеммикана, жалкие крохи, доели еще утром. Непривычное чувство голода неутомимо клонило в сон, заставляя на ходу клевать носом.

Медленно, но верно пустые желудки лишали выживших сил.

– Ты до сих пор видишь его? – спросил Матвей Тихона, как только оба они немного отстали от группы.

– Кого? – голос мальчика охрип.

– Своего брата, Тимура.

Тихон ответил не сразу.

– Да, и с каждым днем все чаще, – произнес он так, будто опасаясь, что его могут услышать. – Последний раз я видел его отражение там, в церкви, в одной из этих странных картин.

– Иконы, – подсказал Матвей.

– Иконы, – повторил парень, стараясь запомнить, а потом продолжил: – Я обернулся, но его там не было.

– Понятно…

– А почему ты спрашиваешь?

Перед Матвеем встало искаженное не то злобой, не то ужасом лицо Йована. И правда, почему он спрашивает? На самом деле все просто, ему всего лишь не хотелось быть одиноким в своем безумии. Раньше сводили с ума сны, теперь они ожили и начали преследовать его, перевоплотившись в призраков. Не подобное ли свело его отца в могилу? В конце концов он потерял столько друзей на вылазках, не говоря уже о бедах, обрушившихся ему на голову во время Вторжения.