Детективное агентство «Утюг». Новый год в Потайном переулке - стр. 9

– Какая краска?

– Жёлтая. Из банки, – объяснила Ева.

– А что в костюмерной делала банка краски?

– Вот это мы и должны выяснить, – сказала глава агентства. – Я подозреваю, что это не случайность, а чья-то диверсия.

Клим нашарил ногой кофр с реквизитом и сел. Нет, надо Еву на привязи держать, у неё дела как грибы после дождя родятся.

– Монтажники могли случайно забыть, – предположил он.

– Только в оформлении нашей сцены жёлтая краска не используется.

– Тем более! Забыли, ищут, с ног сбились: где наша жёлтая краска?

Ева фыркнула.

– Возможно, это случайность, – сказала она. – Но нельзя сбрасывать со счетов и чей-то заговор.

– Зачем кому-то портить костюмы «Самоцветов»?

– Три миллиона на кону! – напомнила Ева. – Вот, например, не нравится мне Евгений Вазгенович…

Она многозначительно кивнула в сторону соседней сцены, где кружились без устали юные снежинки театра «Юные гении», а Евгений Вазгенович, надо полагать, за кулисами подгонял их ударами кнута и демонически хохотал.

– Да, но… – Клим задумался. Потом дёрнул себя за косичку. – Мотив есть, но была ли возможность? Надо выяснить его алиби.

– Вот-вот, надо, – закивала Ева. – Давай тогда, раз всё сам понимаешь.

– Что давать? – Клим захлопал глазами и прикинулся болтиком со звездчатой прорезью, который фиг закрутишь.

Ева сверкнула зелёными глазами, как майская молния на горизонте.

– Караваев, всё-таки в тебе дремлет ген суперзлодея, – уверенно сказала она. – Ты явно клонишься на сторону зла.

– Я клонюсь на сторону шаурмы! – оскорбился Клим. – Я с утра не ел. Давай я сначала перекушу, а потом мы пойдём нашего Вазгеновича Мориарти разоблачать?

– Тебе бы всё шуточки, а у «Самоцветов» все спектакли сорвались! – сказала Ева. – Костюмы им на заказ шили, так что они теперь мимо фестиваля пролетают.

– А как же похищенные пряники?

Ева сказала, что этим делом занимается младший детектив Григорий и никто лучше него сможет пройти по следу из пряничных крошек.

Клим согласился, однако своим священным правом шаурмы всё равно не был готов поступиться. «Сначала еда, потом беда» – таков был принцип Караваева. Тем более что в двадцати метрах от сцены работала кебабная «Жарила» в псевдорусском стиле, ляпота и милота: за прилавком стояли до́бры мо́лодцы в шапках по моде шестнадцатого века и в красных рубахах, шаурма называлась «за́воротень», а начинки все были родные, из средней полосы: египетские огурцы, израильская картошка и азербайджанские помидоры. Куры, наверное, были отечественные.

Клим нацелился на их инновационный заворотень под названием «Царь Жабун» – с солёными огурцами, с редиской в корейском стиле, щучьей икрой, соусом из грецких орехов, мёда и хрена.