Детективная зима - стр. 16
Последние слова он патетически выкрикнул и внезапно дернул вентиль пузатого баллона, стоявшего у его ног. Из медного раструба повалил желтый дым, который мгновенно заполнил комнату. Анни и Диего потеряли профессора из виду, а он, воспользовавшись моментом, добежал до двери и выскочил наружу. Диего пробовал догнать его, но в темноте и снежной за́верти никого не нашел.
– И чем все закончилось? – спросил Максимов, когда Анита умолкла. – Этот фрукт сбежал?
– Да… но недалеко. На него через день наткнулись жители деревни, когда пошли в лес за дровами. Вероятнее всего, от быстрого бега и волнения у него отказало сердце, он упал и замерз.
– Поделом, – констатировал Алекс тоном третейского судьи.
– Может быть… Как тебе моя вторая история?
Он пожевал губами и посмотрел на бокал, где уже не было глинтвейна. Анита ждала, что он позовет Веронику и попросит добавки, но Алекс отставил бокал подальше и, откинувшись в кресле, сцепил пальцы рук на животе.
– Я на грани поражения, но справедливость требует признать, что ты выиграла и этот раунд. Чтобы ртуть перешла из жидкого состояния в твердое, требуется очень сильный мороз… Так и быть, я засчитываю тебе второй балл. Но предупреждаю: к третьей истории я отнесусь придирчивее, чем к первым двум.
– На здоровье. Я могу приступать?
– Будь добра.
– Спасибо. – Анита устремила взгляд к потолку, глаза ее затуманились. – Перенесемся теперь из Западной Европы в столицу России, куда наша героиня прибыла уже без своего провожатого.
– Что же с ним стряслось?
– Он умер. Скоротечная болезнь…
– Я так и думал, – бормотнул Максимов вполголоса и добавил громче: – Продолжай, пожалуйста.
– Да… – Анита стряхнула с себя меланхоличность. – Устав от странствий, Анни приехала к своей дальней родственнице. И там произошел
Родственница Анни (назовем ее графиней В.) имела довольно смутное представление об Испании. Ее предки переехали в Россию еще при императоре Петре и поступили на царскую службу. За сто с лишним лет три поколения семьи сделали блестящую карьеру и нажили состояние. Графине принадлежали обширные угодья в Гатчине и дом в Петербурге. Правда, графиня была неважной хозяйкой, и после безвременной кончины ее супруга владения обветшали, а финансовые дела шли ни шатко ни валко. Тем не менее накопленный за десятилетия авторитет в светском обществе поддерживал род на плаву. Графине везде оказывали почтение и при необходимости давали в долг.
К приезду Анни она вдовствовала уже двенадцать лет. Ее ближайшее окружение составляли двое родных детей – старшая дочь Лизонька, девица на выданье, и младший сын Платон, четырнадцатилетний оболтус, – а также семнадцатилетняя падчерица Летиция. О последней стоит рассказать особо. Ее мать была давней подругой графини, та познакомилась с ней в Италии, на водах, куда во времена, когда обладала достаточными средствами, ездила лечить расшатанные нервы. Графиня умела производить на окружающих впечатление женщины основательной и благонадежной. Вот и мать Летиции прониклась к ней доверием, они обменялись адресами и завели переписку. А семь лет спустя Летиция, тогда еще ребенок, прибыла в Петербург с известием, что ее матушка умерла от скоротечной чахотки. Графиня, смахивая слезы, прочла прощальное письмо подруги, которая просила взять Летицию на воспитание. Вместе с девушкой графине отписывалось немаленькое наследство и просьба: распоряжаться им умно и передать Летиции, когда ей исполнится восемнадцать. Письмо было заверено в ратуше и имело статус завещания.