Детектив&Рождество - стр. 5
Но сейчас, когда на улице трещали рождественские морозы, кому бы взбрело в голову пробираться через заснеженные дебри и готовить нападение на барскую фортецию? Да и кто знал, что в ней хранится розовый катышек, оцененный в целое состояние?
Спрятав жемчужину надежнее, чем Кощееву смерть, Алекс воротился к графу Загальскому. Тот по-прежнему лежал на лавке под образами, признаков улучшения не наблюдалось. Подле него сидела Анита, смачивала ему лоб водой с уксусом.
– Где Ерофей? – спросил Максимов недовольно. – Чего валандается, сукин сын?
В ответ на его грозную тираду в столовую ввалился собственной персоной кучер, а по совместительству конюх, Ерофей Трофимыч – рослый дядька в зипуне, треухе и валенках до колен. Он доложил, что сани поданы, можно ехать.
Максимов вызвался сопровождать графа. Анита не возражала – желание супруга было вполне объяснимым и по-человечески оправданным.
– Прости, что бросаю тебя… – пробормотал он виновато. – Но так получилось.
Анита со всей искренностью заверила, что он ни в чем не виноват и нет причины каяться.
Поездка предстояла затяжная. Несмотря на то, что снег на большаке смерзся и сани должны были двигаться ходко, Максимов предполагал доехать до города в лучшем случае к ночи.
– Я, конечно, постараюсь с рассветом вернуться…
– Нет уж! – перебила его Анита. – Чтобы тебя где-нибудь в темноте волки сожрали? Благодарю покорно! Дождись утра и приезжай по свету. Мне так будет спокойнее. И не забудь ружье и пистолеты.
– Ты меня как будто на фронт провожаешь, – попробовал пошутить Алекс; Анита не улыбнулась. – Договорились. Но я буду волноваться за тебя. Одна, в пустом доме…
– Со мной Вероника. И я никого здесь не боюсь.
Обмениваться словесами было недосуг – граф впал в беспамятство, метался и бубнил что-то неразборчивое. Его закутали в овчинный тулуп, нахлобучили меховую шапку и бережно уложили в сани. Максимов сел около, приказал Ерофею трогать, и мохноногая лошадка затрусила по дороге через чащу.
К счастью, ничто не предвещало метели, над Медведевкой и окрестностями нависало пусть и по-зимнему тяжелое, но безоблачное небо. Минус состоял в том, что оно неумолимо гасло, а это означало, что значительную часть пути придется проделывать во мраке. Максимов припас несколько масляных фонарей, а Ерофей полагался на чутье своей савраски.
Когда сани исчезли вдалеке, Анита немного постояла в воротах и пошла в дом. Он, всегда олицетворявший собой тепло и комфорт, впервые показался ей чужим, неуютным и выстывшим. Она зябко передернула плечами, закуталась в шерстяную шаль и подбросила в печь два березовых полена. В сердце поселилась тревога, и отчего-то не отпускали мысли, что происшествие с графом – только начало цепи трагических событий, главные из которых еще впереди.