Детектив на пороге весны - стр. 122
В ходе следствия выяснилось, между прочим, что на месте нынешнего соседского дома когда-то был барский флигель, еще когда вся усадьба принадлежала бабушкиному прапрадедушке. Флигель после войны сломали, ибо он был осколком «старой жизни», и раскатанные бревна еще долго валялись и гнили в лопухах, а потом дальние дачники потихоньку уволокли их на свои участки. Это происходило как раз в те времена, когда достать ничего было нельзя – ни досок, ни гвоздей, ни бревен. Когда любое частное строительство вызывало у партийного начальства законные подозрения в том, что конкретный дачник со своими бревнами хочет уклониться от строительства коммунизма и бросить все силы на строительство своего частного сортира. Партийное начальство никогда не ошибалось в своих подозрениях, наоборот, оно было настолько прозорливо, что заранее пеклось о возможных частных интересах граждан и гражданок и пресекало их на корню.
Поэтому флигель разобрали, – чтобы в нем никто не поселился, – а про подвал, разумеется, никто и не вспомнил.
На бабушкином участке старый погреб тоже почти не эксплуатировался, потому что лет тридцать назад был возведен «новый», там было посуше, попросторней, и рядом находилось помещение, где держали лопаты, грабли и все прочее. Про старый забыли, он зарос бузиной, жасмином и плесенью, и отец, пока был жив, все хотел его снести, да руки не доходили, а глинобитный сарайчик не слишком и мешал.
Участок был огромный, и даже при наличии ненужного погреба на нем вполне хватало места.
Все это, конечно, замечательно, но никакого света на тайну смерти Петра Мартыновича не проливало.
Фотографию в немецкой форме бабушка рассмотрела сначала через очки, а потом без очков. Затем поднесла ее стенающей Клавдии, которая тоже разглядывала ее сначала так, а потом эдак.
– Не знаю, – сказала бабушка задумчиво, и Клавдия согласно кивнула, как если бы та с точностью выразила ее мысли. – Понятия не имею. Кто это может быть?..
– Даже не это главное, – осторожно заметил Юра, стараясь не приближаться к Клавдиному одру, – главное, откуда она взялась на стене?! Или наш сосед был в душе поклонником «Майн кампф»?! И зачем он ее на стену повесил!?
– Да, – задумчиво подтвердила бабушка, – а ведь лет тридцать назад за хранение такого портрета можно было… политическую статью получить. Выходит, он его зачем-то хранил? Вряд ли она всегда у него на стене висела! Он ведь учительствовал, и школьники к нему ходили, настучали бы обязательно, если бы увидели. Тогда это было модно – стучать. Это сейчас можно хоть императора с императрицей, даже если и китайского!..