Детектив для уютной осени - стр. 51
Домоправительница поторапливала его, и Меркурьев, раздумывая, уселся за стол. Перед ним на огромной тарелке помещалась приблизительно половина утки, какие-то затейливые овощи, горка риса и что-то еще.
Василий Васильевич стал строить планы, как бы половину от половины переправить последовательнице и проводнице. При мысли о том, что она сидит одна у себя в комнате голодная и простуженная, а они все тут пируют, ему становилось неловко.
Он отломил половину от половины утки и ту, что была с ногой, – самую аппетитную! – потихоньку отложил на хлебную тарелку.
Виктор Захарович налил еще по стопочке. Вид у него был жизнерадостный.
– А ты не охотник, Василий Васильевич?
Меркурьев отрицательно покачал головой. Он ел утку, и ему казалось, что ничего вкуснее он в жизни не пробовал, сразу забылись ночные голоса, и метания в темноте, и неловкость перед Антипией.
Как ее на самом деле зовут? А, Марьяна, Мура!..
А Лючию как зовут на самом деле? Нужно будет узнать у Захарыча.
– Здесь, в лесу, охотничий домик есть, – продолжал хозяин. – Уж не знаю, кто и когда его поставил, поговаривали, что Фридрих Великий, он знатный был охотник. Мы детьми все туда бегали, надеялись привидения увидеть.
– Это ты к чему, Виктор Захарович? – не понял Меркурьев. Разговаривать о привидениях ему не хотелось.
– К тому, что на охоту можем сходить, – неожиданно заключил старик. – Заодно домик посмотрим.
– Архитектурный шедевр? – спросила Лючия и улыбнулась.
Меркурьев жевал.
– Да какой шедевр, так, память старины, – сказал Виктор Захарович.
– А я охочусь, – сообщила красавица, все посмотрели на нее. – И ружье у меня с собой, и снаряжение. Отчего же не сходить, если вы приглашаете!..
«Должно быть, пойнтер тоже с собой, – подумал Меркурьев, – и грум. А лошадь?..»
– Да я вон Василия приглашал, – пробормотал Виктор Захарович.
– Мы его уговорим, – пообещала Лючия. – Вы дадите себя уговорить?
– Я? – переспросил Василий Васильевич как дурак. – Конечно. Уговаривайте.
– Завтра, – пообещала красавица. – Все завтра. Нынче уже поздно.
– Я вот что хотел спросить, – произнес Меркурьев громко. – Никто ночью не слышал, как покойник на улицу выходил? Если он с четырех утра в камышах лежал, значит, вышел сразу после трех. Никто не слышал?
– Охота тебе вспоминать ерунду всякую, – пробормотала Софья. – Какая разница, кто слышал, кто не слышал! У меня вот сон чуткий, от малейшего шороха просыпаюсь, а ничего не слыхала.
– Мы все раньше разошлись, – сказала Нинель Федоровна виновато. – Я сразу после двух ушла, решила, что без меня обойдутся. Витя еще раньше, в полвторого, должно быть. Я им только водки оставила и закуски обновила. Но они уже ни есть, ни пить не могли.