Десятый самозванец - стр. 30
– Ну, скажешь тоже, – обиженно отозвался Тимофей, засовывая жемчуга за пазуху и поднимаясь с места.
– На посошок? – предложил слегка охмелевший хозяин.
– Ну, ты чего! – даже возмутился гость. – Куда же я пьяный, да с этаким богатством?
– Это – правильно, – похвалил его Васька, наливая себе и супруге. – Ну, а мы тогда, выпьем тут еще, за почин!
…Найти на Москве покупателя на жемчужное ожерелье большого труда не составляло. Гораздо труднее было уговорить купца дать нужную сумму. Хотя жемчуга стоили все сто рублев, но давать их никто не спешил. Купцы, как сговорившись, предлагали, кто семьдесят пять, а кто восемьдесят талеров. А в залог, так и вообще давали только пятьдесят ефимком. Подумав-подумав, Акундинов решил-таки продать Васькино ожерелье за восемьдесят талеров!
«Один хрен! – махнул рукой Тимоха. – Где я потом найду пятьдесят ефимков, что бы ожерелье-то выкупить?»
Конечно, обманутых земляков, было жаль. Но ведь себя-то еще жальче!
Получив восемьдесят ефимков, Акундинов пошел на Денежный двор. Свернув с широкой Фроловской улицы на Лубянку, а там, в сырой Лучников переулок, подошел к длинной караульной будке, перекрывавшей вход. Двое скучавших стрельцов встретили его спокойно. Чай, уже привыкли, что мимо них туда-сюда несли серебро.
– Чего несешь? – поинтересовался один. – Ефимки, али, лом?
– Ефимки, – сказал Тимофей, показав мешок. – Вот, копеечки надобны.
– Ну, проходи, – зевнул первый стрелец, а второй постучал древком бердыша в низенькую дверцу, ведущую не во двор, а куда-то вбок: – Елферий, открывай…
Дверца открылась и Тимоху впустили в низенькую каморку, где был стол, покрытый сукном, да безмен, висевший на стене. Елферий, низенький мужик, похожий на хорька, кивнул на стол:
– Высыпай. Считать будем, – недовольно сказал он.
– А считать-то зачем? – удивился Тимофей, но спорить не стал, а вывалил все добро на стол.
– Для того, что бы знать, – сказал приказной, вытаскивая из-под стола сундучок, окованный железными полосами. Достав из него лист бумаги, перо и медную чернильницу с крышечкой, добавил: – Лучше бы ты лом серебряный нес. Лом-то серебряный – р-раз и, взвесили. А ефимки-то, считать придется.
Когда пересчитали, подьячий (или, кто он там?) записал общий итог на бумажку и сказал:
– Ступай теперь прямо, до самого колодца. Как дойдешь, то свернешь направо. Там, казенные избы да палаты стоят. И дьяк там с денежного двора сидит, али – подьячий. Найдешь кого да и обскажешь, что к чему, а он и распорядится. А там – либо прямо при тебе все сделают, али – готовыми копеечками дадут.