Десять негритят - стр. 3
Живот! Живот!
Это напоминает мне об еще одной глобальной проблеме – жена беременна, уже пошел девятый месяц. Мы ждем ребенка.
Я бы сказал, мы с ужасом ждем ребенка. Счет за роды в больнице здесь почти как цена последней модели «Жигулей».
Где же я возьму бабки, если мне не хватает даже на бензин перед самой зарплатой, я пока не знаю.
Зарплату, к стати уже восемь дней, как задерживают. Вот тебе и страна победившего капитализма.
Как можно жить, если зарплату задерживают на восемь дней? Как можно жить, если не знаешь, заплатят ли тебе вообще…
Эти неоплаченные восемь дней навсегда украдены из моей загубленной никчемной жизни.
В течении страшных девяти месяцев ожидания, я регулярно по поводу и без, пью жене кровь.
Хотя становится только хуже – в результате я чувствую себя бессердечным говном.
Делать аборт нам очень не хотелось, жалко было ее, да и мне пора было давно остепеняться, так что ребенка решили оставить.
У меня было девять месяцев свыкнуться с этой мыслью.
Вместо этого все девять месяцев, я мстительно укорял жену за ее неповоротливый живот. А потом просил прощения и начинал снова. Наверное в аду эти девять месяцев агонии превратятся в вечность. Если все наши эмоции обусловлены какими-то химическими веществами в мозгах – то у меня вечно выходит передозировка. Какая-то хрень внутри сбоит и страшно портит мне жизнь, а за одно и всем остальным вокруг.
Может просто стоит выспаться? А может просто стоит выбросится с балкона нашей восьмиэтажки?
А на кухне меня ждет новый удар. Жена даже не потрудилась убрать со стола.
Я не понимаю!! Ну села, поела, ну убери же со стола. Крошки смахни хоть на пол – больно же смотреть на этот бардак.
Окей. Главное не сорваться. Не выораться от всей души на жену, и упасть потом на диван, как пробитая покрышка с выпущенным воздухом.
Сжав зубы, с особым грохотом швыряю посуду в раковину. Там ее уже целая гора. Кажется разбивается пара блюдец. Мне жалко блюдец, но особенно самого себя. Кровь резко приливает в голову:
– Что маму твою в гости ждем что-ли, посуду мыть? ору я жене, особенно выделяя оборот «маму твою».
Жена, как и собака, всегда безошибочно определяют уровень моей депрессии в данный отрезок времени.
Вскочив с кровати, она начинает греметь посудой, а собака, уже забившаяся под кровать, выразительно и с надрывом вздыхает, как это могут делать только собаки.
Меня уже потихоньку начинают мучить угрызения совести. Сами же из меня тирана кухонного делаете! Ну пять минут же – посуду-то вымыть! Пять минут же..
Наказание мытьем посуды для жены кажется мне недостаточным, и я заставляю ее также перебрать все кухонные шкафы, и вообще сделать на там генеральную уборку.