Десять - стр. 6
Юля быстро шла по коридору. Чувствовала на шее детские ладошки, а на щеках слезы – непозволительная роскошь, ненужная, даже преступная.
Таким ли был её сын в этом возрасте? В Тошке не было и половины веса для нормы в его возрасте, зато с лихвой хватало любознательности и желания жить – в его, детском, понимании: гулять, стать палеонтологом или адмиралом-океанологом, как хотелось на прошлой неделе, или знаменитым футболистом, как месяц назад.
– Пришли, – сообщила она игривым тоном маленькому пациенту.
Присела на лавочку на детской площадке рядом со входом в детское онкологическое отделение, вдали от людских потоков. Лишь тот, кто поневоле столкнулся с бедой ведает про этот уголок в парке «областной больницы». Уголок детства, оплаченный щедрым спонсором, – яркий корабль с множеством ходов и переходов, с мягким покрытием под ногами, и максимально безопасный.
– Погуляешь? – спросила она у Тошки, заранее зная ответ:
– Да! – Подопечный подпрыгнул на её руках от нетерпения.
Юлия Владимировна понимала, что скоро на смену энтузиазму придёт усталость, тогда она посадит малыша на колени и начнёт слушать про динозавров или футболистов. Про гоночные машины и мамину ангину, про то, каким молодцом он был сегодня и даже съел несколько зернышек граната. Как папа сказал после обследования, что Тошка – настоящий храбрый солдат, но, на самом деле, ему было страшно, совсем чуточку, но ведь было.
А главное – папа обещал купить игрушечную большую-пребольшую пожарную машину, раз уж на настоящей он пока прокатиться не может…
Глава 2
Среди группы весёлых девушек, которые собрались у озера, она была похожа на щенка. Не на радостного, беззаботного, даже слегка безмозглого, а на робкого, косолапого, неуверенного в том, что эти породистые лапы и хвост принадлежат именно ему. Она робко и с любопытством выглядывала из-за подружек, иногда смотрела поверх голов.
Молодой священник что-то увлечённо рассказывал, девушки внимательно слушали. Иногда громко смеялись, позабыв, что рядом человек в сане, пусть и не высоком, порой толкали друг друга локтями, перебивали, спрашивали и, – судя по широко открытым глазам, – удивлялись ответам.
Её взгляд был заинтересованным, в нём играла мысль, словно живая. Она светилась изнутри. Казалось ещё чуть-чуть, и девушка заговорит, покажет миру свои думы, сокрытые за робкими движениями. И она была красива. Красива настолько, насколько бывает красива юность. Красива словно пришедшей из стародавних времён красотой. Скажи она, что её остановили на улице с предложением сняться в кино – ей бы сразу и безоговорочно поверили.