Десять историй любви - стр. 4
Сына уважаемого всеми автора принял сам главный редактор. Выразил искренние соболезнования, похвалил Арсения, что не опускает рук. Положив перед собой листики с его рассказом, начал подробно говорить о написанном. Арсений слушал, и его то бросало в жар, то окатывало ледяной водой. Хоть и похвалил его маститый критик за живость диалогов, за современный молодёжный стиль, за тонко выписанные детали, но он понимал, что опус его не более чем писанина. Главный редактор крепко обнял его за плечи.
– Согласен с замечаниями? Тогда учти их и приходи снова. Перо у тебя есть, будем учиться владеть им. Это первое, что я тебе хотел предложить… А второе – в память о твоей маме мы откроем для тебя должность, которой раньше не было в нашей редакции и которая как-то ушла из практики литературных журналов после перестройки. Ты будешь читать приходящий в редакцию поток рукописей. Нам пишут и графоманы, и свободные от дел охотники до воспоминаний, и люди, проживающие очень интересную жизнь, но не умеющие рассказать о ней, встречаются, правда редко, золотые самородки. Работа, конечно, не сахар, но тебе она пойдёт на пользу. Ты будешь у нас на договоре и, разумеется, на зарплате. А самое важное – среди нас, вроде сына редакционного полка.
Прощаясь, редактор вручил Арсению толстую папку и несколько листков его рассказа, испещрённых пометками. Увидев в окно, как внук медленно идёт по дорожке к дому, Ольга Павловна сердцем почуяла, что прибыл он не на крылатом Пегасе. Однако с расспросами не торопилась: опытный психолог, она знала, что Арсений сам всё расскажет.
Бабушка сидела в кресле за вязанием. Арсений подошёл, нежно обнял бабушку за плечи, укрытые лёгким платком. Молча остановился у письменного стола, аккуратно положил пухлую папку возле настольной лампы. Отодвинув нижний ящик, бросил листочки с рассказом в самый дальний угол. Вечером они пили душистый кофе за журнальным столиком, и внук поведал Ольге Павловне о разговоре с главным редактором и сам уже продолжил его, рассуждая с собой. Да, стиль, тональность рассказа, занятные словечки… А ради чего это? Что он хотел сказать читателю? Чем привлечь? О чём задуматься? Он не знает жизни… Не приобщён к большому делу, которое рождает в человеке глубокие мысли.
Ольга Павловна, не прерывая вязанья, будто между прочим, спросила:
– Арсен, ты помнишь, с какими вещами ты встретил меня на вокзале?
– Конечно, – удивленно ответил внук. – Дорожный чемоданчик и большой жёлтый портфель.
– Так вот, голубчик, саквояжик я увезу с собой, а портфель оставлю тебе. Там мои бумаги, мой архив. Удивишься, чего только там нет: и письма, и клочки обёрточной бумаги с двумя—тремя строчками, и школьные тетради с записями, оборванными на полуслове… Очень мне хотелось сохранить в памяти военные годы, события, судьбы людей, разные случаи… Но то время было кромешным адом. А потом нахлынул другой поток… Думала, что зря хранила портфельчик. Ан нет! Дождался он своего часа. Оставляю тебе его в наследство, на твою совесть. Уверена, что пригодится он тебе.