Деспот - стр. 9

– Не трогайте, – скулю я, а у самой колени подгибаются.

– Будешь перечить, трахну тебя прямо здесь, – предупреждает Марич.

Я замираю. Тогда какой тест-драйв он хочет?

И получаю ответ.

Наглая рука, скомкав, задирает подол длинного чёрного платья и проскальзывает в трусики. Волосы встают у меня на затылке, еще никто меня там не касался. Собственнические поглаживания сменяются легким, почти нежным пощипыванием складочек.

– Сейчас посмотрим, насколько ты тянешь, – жаркий шёпот опаляет моё ухо, и я зажмуриваюсь, потому что властные пальцы раздвигают мои губки внизу и начинают бесстыжие ласки. – Мне не нужны фригидные куклы.

Я дрожу от того, что почти незнакомый взрослый мужчина лапает меня там, и от стыда, что мой организм отзывается.

– Хорошая девочка, – одобряет Марич, скользя пальцами вдоль увлажнившейся щелки.

Он безошибочно находит клитор, поглаживает его, надавливает, кружит вокруг него, и против воли мое тело охватывает сладкое напряжение.

Внизу живота тяжелеет, и я с ужасом ощущаю, как пульсирует между ног, как сочится смазка, как прерывается дыхание.

От позора и обиды я всхлипываю, я жду, когда все закончится, но бедра сами развратно толкаются навстречу пальцам.

В какой-то момент все прекращается, и Марич оставляет в покое меня и мое раздразнённое незнакомыми ощущениями тело.

– Стонешь ты многообещающе, – говорит это чудовище. – Я согласен. Договорились.

У меня наворачиваются слезы:

– Зачем так? Как вы могли? На поминках, когда мои родные…

– А кто тебе сказал, что они твои родные?

4. Глава 4

– Что вы несете? – слова Марича бьют наотмашь.

– Мы все еще на «вы»? – цинично переспрашивает он.

– Что значит, кто сказал? – мой голос вот-вот сорвется на ультразвук.

– То есть сама ты никогда не задумывалась, как у родителей-шатенов с карими глазами получилась натуральная блондинка с голубыми? – усмехается Марич, всем видом демонстрируя, какого он мнения о моих интеллектуальных способностях.

– Я в бабушку! Так бывает! А вы несете ахинею!

– Ну, Людмила Викторовна стала блондинкой, только когда поседела, если я ничего не путаю.

– Даже не старайтесь меня убедить в этой чепухе! – меня снова колотит от ненависти к этому человеку. – Или вы хотите намекнуть, что я не имею права на это наследство?

– Я ничего не хочу, – равнодушно пожимает Марич плечами, поправляя запонки на манжетах. – И убеждать тебя ни в чем не собираюсь. Хочешь быть страусом – пожалуйста, так окружающим будет удобнее тебя иметь.

– Ненавижу вас! – выплевываю я.

– Это пройдет, – уверенно отрезает он, а я понимаю, что нет в мире причины, по которой я бы изменила свое к нему отношение. – Поправь одежду и иди к соболезнующим.