Деспот - стр. 4
«И можешь дальше скорбеть».
Я хватаюсь за эту ненависть к Маричу, чтобы снова не скатиться в такую же истерику, какая накрыла меня в аэропорту, когда я узнала…
– Анастасия Дмитриевна, – врывается в мои мысли голос мнущегося в дверях Игоря Михайловича. – Я поеду, вы звоните, если что… Завтра к половине девятого подъеду, чтобы…
Водитель тушуется под моим воспаленным взглядом.
Да, чтобы ехать на кладбище…
Молча киваю.
Я остаюсь одна в пустом доме, который никогда прежде не вызывал у меня столь глубокого отторжения. Гулко отдаются мои шаги, когда я хожу из комнаты в комнату, зажигая везде свет. Не уверена, что я смогу здесь жить, да и стоит ли. Дом слишком огромный для меня.
Честно говоря, и городская квартира тоже.
Продать все к чертям, и уехать.
Марич может угрожать, сколько влезет. Я не собираюсь идти к нему на поклон. Пусть подавится этим бизнесом. Я бы все равно не смогла с ним вести дела после сегодняшнего. Кому вообще нужно это гребаное наследство, если ты в двадцать два года остаешься абсолютно одна?
На отброшенный мной телефон пачками несутся соболезнования. Читать их нет сил, будто каждое из них бьет по голове мне, пытающейся вынырнуть на поверхность, загоняя обратно на дно.
Папина секретарша, теперь уже бывшая, отчитывается, что она согласовала количество венков и надписи на них с Маричем.
Марич. Везде он.
Замерев, я невидящим взглядом таращусь в окно. Сколько я так стою, не знаю, но, услышав звук шагов позади, оборачиваюсь, чтобы попросить Игоря Михайловича зажечь свет над воротами, потому что в свете тусклого фонаря на крыльце, ветви деревьев выглядят пугающе.
Оборачиваюсь, и слова застревают у меня в горле.
Игорь Михайлович уехал. Кроме меня, в доме никого нет.
Меня пробирает озноб. Я догадываюсь, что шум – лишь плод больного, измученного горем воображения, но мне настолько себе, что я хватаюсь за телефон и набираю Андрея.
Я не могу оставаться одна. Я сойду с ума!
– Настя? – голос Андрея звучит сонно и удивленно.
– Ты… Мне страшно… Ты не мог бы приехать, – скулю я в трубку.
Я никогда не оставалась с ним на ночь, но кому, как ни жениху, успокаивать меня в такой ситуации?
– Насть, я завтра приеду на похороны, уже поздно тащиться через весь город, – заставляя меня холодеть, сквозь зевок отмахивается он. – Выпей успокоительного. Тебе просто тяжело.
Я не верю своим ушам.
Стискивая телефон во влажной ладони, переспрашиваю:
– Не приедешь?
Как это возможно? Мы не виделись несколько месяцев, за всю стажировку у меня не получилось приехать ни разу, слишком далеко: перелет с двумя пересадками занимает полтора суток.