Десерт для герцога - стр. 44
Пока надо быстро придумать, чем сдобрить то, что есть. Ева привыкла к однообразной, почти пресной еде, но я-то не Ева. В смысле Ева, но не та. Я умею готовить дешево – с моими долгами на деликатесы не потратиться – но не умею день за днем жевать одно и то же, не замечая вкуса. И даже голодная я подумаю, как сделать вкуснее плотный тяжелый хлеб, который можно проглотить, только запивая элем – благо легким, не крепче нашего кваса. С сыром, конечно, будет получше, но сыр, в смысле мягкий сыр, который лежит относительно недолго, как на грех, закончился. Остался только твердый, пока отрежешь – трижды вспотеешь. В прошлом году в деревне женщина убила мужа, ударив его по затылку головой такого сыра.
Порезать, что ли, хлеб на гренки да поджарить на решетке над углями, присыпав тертым сыром и зеленью? Зря я, что ли, черемшу собирала? Так очаг давно не разводили, пока дрова прогорят до углей, я точно кого-нибудь покусаю. И терки нет. Плюс еще одна заметка в мысленную копилку: подумать, из чего здесь можно сделать терку. Бабушка в деревне протирала помидоры на сок через большую консервную банку, многажды продырявленную гвоздем, но здесь и жесть пока не придумали.
Так с чем же сделать хлеб? Я мысленно хлопнула себя по лбу и начала опустошать карманы. Хвойные побеги отложила пока в сторону, снова отправила Бланш на огород велев нарвать петрушки, а сама сунулась на полку, за мешочком с прокаленой и очищенной лещиной. Ева приготовила орехи, намереваясь проварить их с медом, чтобы побаловать отца, когда тот снова сможет есть. Не пригодилось. Я отогнала эту горькую мысль. Бесполезно оглядываться, винить покойника или думать, что было бы, сложись все по-другому. Надо жить дальше и справляться самим.
Я попросила Фила полить на руки, ополоснула ступку, вымыла зелень.
– Что ты собираешься делать? – поинтересовался брат. Он уже выставил на стол кувшин с элем и разломил лепешки. – Если собиралась кухарить, не надо было звать всех есть.
– Сейчас и будем есть. – Я начала перетирать орехи в ступке. – Можете помолиться пока, я быстро.
– А ты?
– И я. Работают-то руки, душа свободная. – Не говорить же им, что в мое время молиться перед едой не принято.
Фил моргнул, озадаченный, но спорить не стал. На какое-то время повисла тишина, прерываемая лишь скрежетом пестика. К орехам пошла петрушка, черемша, пара гранул соли – солили тут куда меньше, чем привыкла я, но память Евы помогла в который раз. Жаль, базилик в эти края еще, кажется, не завезли, по крайней мере, в воспоминаниях Евы я не нашла ни намека на него. И, на будущее, надо что-то придумать с растительным маслом: подсолнечника нет, оливковое привозят только для церкви. Льняное? Горчичное? Там видно будет.