Дерзкое предложение - стр. 4
Но Шона никогда не умела выполнять приказы. Таковы были последствия тяжелого детства. Собственная мать бросила ее, когда она была младенцем, и с тех пор она скиталась по индифферентным приемным семьям, имея лишь, как она выражалась, «возможности».
Возможность научиться быть жесткой, что бы ни случилось. Возможность научиться стоять на собственных ногах и заботиться о себе.
Ей было восемнадцать, когда государство наконец выпустило ее на свободу. И с тех пор она сама пробивала себе дорогу, как до беременности, так и после. И сейчас она не собиралась ничего менять ради нахального принца в костюме, стоимостью наверняка больше, чем год аренды ее домика.
– Нет, – ответила она. По тому, как Малак поднял бровь, она поняла, что он нечасто слышит это слово. – Нам негде поговорить.
– Нет? – эхом отозвался Малак. Казалось, он решил, будто она произнесла «нет» случайно и повернет вспять, как только услышит это слово из его уст.
– Нам не о чем говорить.
Шона скрестила руки на груди и порадовалась тому, что сегодня она выглядит совсем не так, как в ту ночь, когда встретила его. Черная футболка с логотипом ресторана, маленький черный передник и короткая красная юбка четко указывали на ее статус – она всего лишь официантка, ни больше, ни меньше. Она этого ни капли не стыдилась, считая, что никакой принц из далекой страны никогда не обратит внимания на обычную официантку. А еще она надеялась, что, возможно, глядя на нее, Малак вспомнит, почему он исчез в то утро пять лет назад. Может, если она будет трубить о своем явном недостатке воспитания и низком происхождении, он опять исчезнет.
Она могла только надеяться.
– Боюсь, нам есть о чем поговорить, – сказал Малак, словно выступал в зале суда, а не вел беседу. – Как бы ты ни сопротивлялась, разговора не избежать.
Малак сунул руки в карманы брюк, а потом улыбнулся, словно пришел сюда только для того, чтобы очаровать ее. Он в одно мгновение преобразился в того самого мужчину, которого Шона так ясно помнила с той ночи пять лет назад, в том самом баре при гостинице, куда она мечтала попасть с самого детства. Тогда его улыбка была незабываемой – такой заразительной, такой чувственной, что подтолкнула ее на действия, которые были совершенно не в ее характере.
Все эти годы Шона отказывалась сожалеть о том, что тогда произошло. Но сейчас, когда ее сердце бешено забилось, а дыхание участилось, она с ужасом поняла, что с тех пор в ней ничего не изменилось.
Потому что тот Малак, которого она помнила, – обленившийся бездельник, порочный, мягкотелый соблазнитель, – не был плодом ее воображения. Да, сейчас он выглядел иначе. Он держался надменнее, его лицо было более мрачным. В нем не было игривости, взгляд утратил веселый блеск. Но это все равно был он. И для Шоны это оказалось большой проблемой. Потому что Малак был единственным мужчиной, который пробудил в ее душе такую бурю чувства. Более того, он был единственным, кому она позволила прикоснуться к себе.