Дерзкая. Пленница (тело)хранителя - стр. 23
«Привыкай, писюха, ты должна меня во всем слушаться. Иначе я уговорю отца отправить тебя в детский дом. Как думаешь, сразу согласится? Или спустя час?»
Сейчас, с высоты прожитых лет, я даже жалела Вовку. Избалованный братец в итоге за это поплатился. Вседозволенность сыграла с ним злую шутку.
Сначала был алкоголь, разврат, легкие наркотики… а затем друзья, у которых он так часто ночевал. Отец даже тогда ничего не заподозрил. Вова увлекся компьютерным моделированием, все списывали на это увлечение.
Когда открылась правда, отец сошел с ума. Я думала, рухнут балки нашего дома – так сильно он орал, крушил мебель, едва не избил мать. Я была не по годам умным ребенком, и фраза «Это ты родила п…раса!» навсегда отпечаталась в моем сознании.
Вова… он как будто вырос на десятилетие за этот день. Осунулся, сгорбился, уголки губ опустились. Собирал свои вещи трясущимися руками. Но и тут отец вывалил содержимое чемоданов, отобрав дорогие гаджеты и шмотки.
Мать глотала слезы, но возразить не смела. Впервые мне стало жаль моего брата. Я кинулась его обнять, несмотря на ледяной тон отца – они боялись, что я заражусь через объятия вирусом гомосексуализма.
- Малая, никогда не давай им решать за тебя и диктовать, как тебе жить. За меня не волнуйся, я не пропаду! – Вовка взъерошил мои волосы и покинул дом навсегда.
День я проревела, а потом случилось чудо.
Отец сменил холод и строгость на тепло и нежность. Открыл двери дома для моих подруг, вечеринки стали неотъемлемым атрибутом моей новой жизни. Подарки, в которых я больше не знала отказа. Лучшая одежда, лучшие репетиторы. Как будто вся сила любви, что ранее доставалась ныне опальному Вове, обрушилась на меня вмиг.
Поначалу я ощущала себя напуганной и растерянной. Такой разительный контраст не мог не ударить по психике. Все время казалось, что сейчас отец прервет этот вечный праздник и отправит меня в угол на гречку. Но время шло, и корона семьи Беляевых перекочевала на голову новой наследницы.
Спустя год я свыклась. К такому привыкаешь легко. И к первому автомобилю в пятнадцать лет, и к выступлению Монатика на вечеринках, и к вседозволенности. Моя жизнь превратилась в сказку. Останься брат – я была была выброшена на обочину этой самой жизни.
Связь мы поддерживали. Правда, все реже. В последнее время Вовка упрекал меня в том, что я продалась за бабло. Я списывала это на зависть, хотя, надо признать, дела у брата в сфере ИТ пошли вверх.
Задумывалась ли я когда-нибудь, какой будет расплата за годы праздного времяпрепровождения? Да, отец говорил, что я выйду замуж за того, кого он одобрит, но до этого было еще как до Марса пешком.