Дерзкая на десерт - стр. 17
Преодолев оставшийся до меня шаг, он подло распускает руки. Прежде, чем я успеваю сообразить, что мне угрожает, Козырев притягивает меня за талию к себе и, наклонившись к моему лицу… дует мне в нос!
Гад!
Я уже успеваю прикрыть глаза в ожидании поцелуя и подбираю слова, которыми его отбрею, а он дует, видите ли! Возмутительно!
– Выпустите меня! – требую я, негодование во мне так и кипит.
Ненавижу оказываться в дурацком положении, а опять оказалась. И опять из-за Козырева. Он же совершенно точно понял, чего именно я ждала!
Понаставил свечей! Рукава закатал!
Мерзавец!
Так и запишу его в телефонной книжке.
Сначала запишу, а потом добавлю в черный список.
– Ну-ну, – со смешком пытается успокоить меня Влад. – Это будет очень странно, если я, потратив столько усилий, возьму и выпущу добычу на волю…
Что?
– Добычу? Хам! Какие-такие усилия? Ничего не знаю!
– Блюдо на столе готовилось много часов, и я был абсолютно уверен, что это идеальная приманка. И ты, Алла Георгиевна, сунулась в капкан.
– Охотник доморощенный! Мамкин пикапер! Отпусти! – я так злюсь, что расчет Козырева оправдался, что стараюсь его задеть словами, но у меня ни черта не выходит.
Рожа Влада по-прежнему самодовольная, наглая, предвкушающая и… красивая. И все мои дерганья в его объятиях его ни капли не смущают. Держит он меня крепко. Почти как в сегодняшнем сне.
Засранец.
– Как? – насмешливо приподнимает бровь Влад. – Ты даже не попробуешь, что у меня для тебя есть?
Пошляк бесстыжий!
– Я сыта!
– Готова сразу перейти к десерту? – огромная лапища сползает с талии на недопустимое и сжимает его. Попавшая в плен ягодица почему-то совершенно не возмущена. А мозг намекает, что прежде всего нас покормят. Надо соглашаться, а потом будем посмотреть, как говорит Бергман.
– Я не ем сладкое! – продолжаю сопротивляться я и Козыреву, и мозгу. Ну как сопротивляться? Мои попытки освободиться приводят только к тому, что и второй ягодице достается внимание.
– Зато я ем, – ухмыляется Влад. – Это будет мой десерт.
Тут-то я и спохватываюсь, что меня за задницу щупают, а я вроде как не замечаю этот факт. То есть типа не возражаю.
– Что вы себе позволяете? – с позорным запозданием вопию я.
– Все. Себе я позволяю абсолютно все.
Козырев сопровождает это откровение дополнительным тисканьем моей пятой точки.
Так, это уже ни в какие ворота не лезет.
Я решительно отпихиваю Влада, хотя у меня остается ощущение, что он мне это позволил.
– Я в этом вашем произволе участвовать не собираюсь! – протестую я, но очень ревниво слежу за тем, как Козырев приближается к столу, на котором стоит моя еда.