Державный плотник - стр. 28

– Какую заводить-то?

– Ивушку, чтобы горла-те мы все опрастали.

И Гурин «завел» высоко-высоко:

Солдатские «горла» подхватили, голоса все более и более крепли, и воодушевление особенно охватило всех, когда дело дошло до «бояр, ехавших из Новагорода».

– Ну, братцы, в Нарве, поди, всех воробьев распужали, – сказал, подходя, один семеновец.

– Да мы не даром поем: за пенье зелено вино жрем, – сказал Гурин.

– Ой ли! На каки таки денежки? Да тутай и кружала нету.

– Мы завтрея гуляем у самово боярина, князь Иван Юрьевича Трубецкова.

– Поддай, поддай жару, Гуря!

Гурин поддавал с высвистом:

– Бояре, бояре едут! Как бы не тово, – убежал к своим семеновец.

Это ехали осматривать работы князь Яков Федорович Долгорукий[36], имеретинский царевич Александр и Автаном[37] Михайлович Головин.

Вдруг среди работавших послышались голоса:

– Государь едет, государь едет!

Петр возвращался с морского берега радостный, возбужденный.

– Государь в духе, море видел, – улыбнулся Яков Долгорукий.

– Ему бы хоть поглядеть на море, и то сыт по горло, – заметил Головин.

– Ну, не говори, Автаном Михалыч, – сказал царевич Александр своим несколько гортанным говором, – от погляденья на море государь пуще распаляется; он бы все моря, кажись, выпил.

Царь увидел своих вождей и направился к ним.

На Москве тем временем князь-кесарь продолжал свое застеночное дело.

Одним из наиболее крупных зверей, уловленных князь-кесарем, оказался упоминаемый в предыдущих главах друг Талицкого, тоже из ученых светил школы знаменитого протопопа Аввакума, иконник Ивашка Савин. У него при обыске найдены и подлинные сочинения Талицкого.

Привели Ивашку пред светлые очи князь-кесаря. Сухое лицо иконника, напоминавшее старинный закоптелый образ, и стоячие глаза выдавали упорство фанатика.

– С вором Гришкой Талицким в знаемости был ли? – спросил Ромодановский.

– Был, не отрекаюсь; вместе Богу работали, – отвечал иконник.

– И с оным Гришкою в единомыслии был же?

– Был и в единомыслии.

Ромодановский глянул на иконника такими глазами, которых в Преображенском приказе никто не выдерживал. Иконник Ивашка выдержал.

– И слышал от Гришки воровские его на великого государя с поношением хульные слова?

– Слышал, – не запирался допрашиваемый.

Ромодановского поразила смелость иконописного лица.