Дерлямбовый путь Аристарха Майозубова - стр. 5
Ворвавшийся миллениум не только разделил века, тысячелетия и эпохи, он разбил сознание Майозубова, отравленное непомерной дозой алкоголя, на две самостоятельные и при этом враждующие личности. Одна стояла на сугубо патриотических позициях, а другая, тайная, оживляемая употреблённой водкой, характеризовалась крайне либеральными проявлениями. Этот знаменательный день образовал новую эпоху в российской поэзии и словесности, которую в дальнейшем юный гений локализует броской фразой: «Мой Дерлямбовый путь».
С этого памятного одинокого новогоднего застолья берёт начало восхитительный гений Аристарха Майозубова, а великая российская литература получает нового непревзойдённого поэта всея Руси. Опытная медсестра всё-таки оказалась права, а Майозубов, очередной раз выступая перед публикой, продекламирует:
В дерлямбовых кущах раздвоенных дум,
Оставил я юность, надежды и ум.
И сколько бы потом почитатели таланта не спорили, о том историческом дне русской поэзии, поразительным останется один странный, мистический факт – зашедший утром на кухню Майозубов, так и не обнаружит остатки водки.
Глава вторая. Осознание гением сути Дерлямбового пути.
Природу поэта характеризуют не только стихи, но и бытие, Майозубов обожал Есенина и так же, как и великий поэт, хотел драться в кабаках, вести разгульный образ жизни и очаровывать прекрасный пол. Чтобы научиться драться Майозубов не один год ходил в странное спортивное заведение под громким названием «Бойцовский клуб», куда главного романтика эпохи привела сама судьба. Случилось так, что пятнадцатилетний Аристарх стоял без всякой цели на улице, бесконечные мечты кружились в юной голове, создавая особенный, тонкий и весьма трепетный мир ищущей, возвышенной души. И вот, в этот одухотворённый момент, к нему подошёл крупный лысый парень, в чёрной кожаной куртке и чего-то спросил. Беспардонно вырванный из потока мыслей, Аристарх ответил дерзко и даже вызывающе, а когда качок, возмутившись неожиданным нахальством, предложил махач, моментально, без разговоров, вломил верзиле в нос. Не думал ни секунды, просто ввалил, так сильно и резко, как только мог. Верзила, от неожиданного, хотя и недостаточно мощного удара, упал и изрядно удивился, отчего впоследствии отметелил Майозубова не слишком сильно.
По простой уличной логике получалось, что, вроде, как бы сам напросился, да и шкет повёл себя по-пацански, как тут не уважать. Однако и ответку дать нужно, что, собственно, уже другое – дело принципа и понятий. Где-то через полчаса Аристарх уже мог говорить, а его обидчик, которого звали Вован, по странной причине расчувствовался и предложил Майозубову денег на доктора, после чего они чуть снова не подрались. Аристарх отшвырнул деньги, крикнул, что он поэт, а не шваль продажная и схватился рукой за камень. Вован выжил в беспредельной бандитской среде, потому что умел быстро соображать и, прагматично успокоив Майозубова хлёсткой пощёчиной, спокойно спросил: «Чего же ты хочешь, шкет»?