Деревянные облака - стр. 35

Он нахмурился, потрогал щеки.

– Не сообразил спросить, куда уехал Коновалов.

Прокеш набрал вызов.

– Извините за беспокойство тысячу раз, Ольга Ивановна. – Неожиданно у Прокеша прорезался сильный акцент. – Не смогли бы вы сказать, куда отправился уважаемый Алексей Маркович?

– Ну что вы! – заулыбалась Ольга Ивановна. – Какое беспокойство! Обещал вечером вернуться, но это вряд ли. Однажды вышел на минутку, а вернулся через неделю из Австралии.

– А где он сейчас? – спросил Прокеш без акцента.

– Ой, не знаю! – улыбнулась она. – Брысь вы! – прикрикнула она на кого-то внизу. Послышался разноголосый писк.

Прокеш поднял брови, а жена Коновалова рассмеялась.

– Котята шалят. Ходить боюсь, раздавлю случайно.

– Котята?

– Ага. Целых двенадцать штук!

В животе у меня екнуло, я подался вперед и спросил:

– Простите, Ольга Ивановна, котят подарила ваша мать?

– Ara! Только не мне, а Леше. Это он вам жаловался?

Я попятился и сел в кресло. Прокеш отключил связь и обернулся ко мне. Лицо его было мрачно.

– Ну, говори! – сказал он.

Дорога уходила в ложбину, а затем шла по холму. Узкая полоса тумана пересекала дорогу. От пассажирской площадки до Раменья километров пять. Или немного больше, сообщил юноша с удочкой, обосновавшийся у большого зацветшего пруда. На мокрой от росы траве рядом с ним лежал рюкзак. Рыболов внимательно следил не за поплавком, а за дорогой.

Очень хотелось спать, время – семь утра. Так рано, да еще в субботу, я не поднимался даже в освоенцах!

Всю эту неделю Прокеш гостил у нас в Базмашене. Он долго лазил по ущелью в районе обвала. Спускался по реке, теребил спасателей. Ничего! Пакета, который вез Коновалов, так и не нашел. Любой из обломков мог стереть инфоры в пыль. Потом предложил навестить Лыкова, и мы отправились к верховьям Волги.

С вершины холма открылся вид на Раменье. На взгорье неподалеку друг от друга стояли дома, собранные «под избу». Полукругом блестела внизу река, чуть дальше разливалось неширокое озеро, теряющееся в лесистых берегах.

– Красиво здесь, – вздохнул Прокеш.

– Красиво, – вежливо согласился я.

Мне город нравится больше. Наелся природы на Красной. Когда выжигали джунгли под ретрансляторы, только и ждали: сейчас или через минуту выпрыгнет или выползет на тебя зубастое, шипастое. Нет, в городе лучше. Идешь себе, никто с разговорами не лезет, и никаких теплых ветров, превращающих человека в разболтанную говорилку. В городе можно молчать, никого не обижая.

У третьего дома Прокеш остановился, пробормотал: «Кажется, здесь», – и несколько раз бухнул кулаком в дверь. Дверь беззвучно открылась.